Осень в Сокольниках (сборник). Эдуард Хруцкий

именно на Петровке.

      – Значит, не за драку? – Голос Силина позвучнел, обрел некоторую твердость.

      – Позвольте, Вадим Николаевич? – Фомин подвинул стул, сел рядом с Силиным. – Не за драку, Петя. Здесь МУР, мы хулиганами не занимаемся. Усек?

      Силин молчал.

      – Я тебе, Петя Силин, вот что скажу. – Фомин достал сигарету, переломил, вставил в мундштук. – Я тебе, Петя Силин, помочь хочу, так как жизнь свою ты – и до этого нашего разговора – на бормотуху променял. А теперь ты, Петя Силин, до самого края дошел. Ты видишь, мы никаких протоколов не ведем, просто беседуем с тобой.

      Силин молчал, медленно перебирая пальцами петли на пиджаке.

      – Мы, – Фомин погасил сигарету, – по закону тебя в таком состоянии допрашивать не можем. Но ты же видишь, что мы к тебе по-людски относимся. Так что и ты, Петя Силин, так же к нам отнесись. А разговор наш короткий будет. В Зачатьевском что взял, Петя Силин?

      Силин молчал, кадык на горле его дернулся, пальцы перестали перебирать петли пиджака. Он весь напрягся, а глаза смотрели уже осмысленно и затравленно.

      – Так что, Силин, – Вадим встал из-за стола, – мы можем предъявить вам доказательства…

      – Не надо, – прохрипел Силин, – не надо, товарищ начальник. Сам все скажу.

      – Вот и хорошо, Петя. – Фомин выбил сигарету из мундштука. – Так оно легче будет. Чистосердечно.

      – Чистосердечное признание облегчает душу, но удлиняет срок. – Силин усмехнулся.

      – Ты не глупи, Петя, не твои это слова. Ты же не урка ушлая. Ты человек оступившийся.

      – Я сам хотел прийти, да загулял. – В голосе Силина послышалась тоска. – Получу-то сколько?

      – Мы ж с тобой мужики. Врать я тебе не буду. Вот, – Фомин хлопнул по лежащему на столе УК РСФСР, – здесь все написано.

      Фомин взял кодекс, полистал.

      – Читай вот, статья 89. Лишение свободы на срок до трех лет или исправительные работы до года. Вот и думай, Петя Силин, что тебе выгоднее – на нарах припухать или из зарплаты отчислять государству.

      – Я что, – Силин привстал, – я разве чего… Начальник… Со всей душой я. Попутало меня.

      – Силин, – твердо сказал Вадим, – вы сами понимаете, что для вас лучше. Так вот, рассказывайте все по порядку.

      – Как рассказывать? – Силин заерзал.

      – А как было, Петя, все, как в тот вечер произошло. Откуда вы с Киреевым, покойным.

      – Это как?! – Силин вскочил. – Как это?! А?.. Покойным. Погоди. Что говоришь, начальник. Витька Киреев живой был, когда я ушел. Вы что.

      Силин вскочил, что-то бормоча невнятное, выкрикивая какие-то слова, но Вадим видел, как постепенно, буквально на глазах он начал трезветь.

      Страх, поселившийся в нем после слов Фомина о смерти Киреева, выгнал из него алкогольный туман. Стал своеобразным допингом, заставившим работать мозг. Силин менялся на глазах.

      – Хватит, Силин! – Вадим стукнул ладонью по столу. – Хватит. Здесь дело не о пьянке и воровстве, мы говорим сейчас о мертвом Кирееве. Вы последний, кто его видел живым.

      Силин с ужасом смотрел на высокого человека, так несовместимого