Бобрик. Олеся Кринж

мы её отпустили, – трагически вздохнула мать.

      – Может, поедем на поезде и заберём обратно? – издалека раздался отцовский голос.

      – На самолёте, первым рейсом!

      – Хватит! Зачем я вообще вам рассказала, – Полина поднесла руку ко лбу и прокляла себя за то, что подняла эту тему.

      – Мы же волнуемся за тебя.

      Девушка не знала, что ответить, предвкушая, что сейчас начнётся классическая процедура промывания мозгов.

      – Ты же совсем ребёнок ещё, бросай эту работу и учись усерднее. Вон, глядишь, на кафедру потом устроишься. И не надо будет в вечерние смены где-то за чаевые скакать.

      – Мам, да не хочу я над красным дипломом заморачиваться!

      – А придётся. Направление новое. Выпустят вас двести дизайнеров, а мест в этих твоих студиях будет всего штук десять. И пойдут остальные переучиваться на нормальные профессии, а тех, кто поумнее, оставят на кафедре.

      – Папа, ты бредишь. Сам не учился нигде, откуда знаешь?

      – С людьми общался.

      – Мы же хотим как лучше для тебя, Полечка, успокойся. Увольняйся и об институте думай, ты же у нас ещё такая глупенькая. Вдруг чего случится?

      – И это говорит женщина, родившая меня в шестнадцать?

      – Полина, – мать понизила голос и задумалась над ответом. – Время у нас было другое.

      – Всё, хватит, – закричала девушка в трубку, чувствуя, как к горлу подступает ком. Её голос нарушил окружающую тишину, испугав кошку, лежащую на тротуаре. Полина тихо всхлипнула и закрыла динамик телефона рукой. Она прислонилась к железным прутьям забора общежития и посмотрела на рыже-коричневую кошку, осторожно крадущуюся к её ногам.

      – Доча, ты что, плакать вздумала? – голос отца звучал строго и немного насмешливо.

      – А ну, соберись. Как работать она взрослая, а как родителей слушать – сразу в сопли!

      – Спокойной ночи, – собравшись с силами, произнесла девушка и отключила телефон.

      Часть 4

      Москва. 1980г. Южнопортовый район.

      Маленькая Людочка сидела, сложив ручки за партой и оглядывая пустой класс. Сердце её билось часто, а в животе неприятно покалывало от волнения и растущего чувства голода. Окна второго этажа были покрыты изморозью, через которую едва пробивался свет уличных фонарей. На улице бушевала зима: снег валил хлопьями, укрывая землю пушистым одеялом.

      Утром она оставила пакет с сапожками, доставшимися ей от старшей сестры, в глубине класса рядом со шкафом, наполненным учебниками. Спустя пять уроков, девочка нигде не смогла найти свою обувь. Она начала искать пакет повсюду: заглядывала под парты, проверяла все полочки, смотрела под учительским столом. Сердце сжималось всё сильнее с каждой минутой. Девочка в ужасе представляла, что же с ней сделает мамочка, когда узнает о пропаже.

      Часы на стене показывали полпятого вечера. Школа пустела, звуки шагов и голосов медленно утихали. Людочка сидела на деревянной скамейке возле раздевалки, надев куртку, перчатки и зимние штаны. Её взгляд метался по пустым крючкам, на которых уже не висело ни одной куртки. Школа, обычно наполненная шумом