Целитель. Новый путь. Валерий Петрович Большаков

заняться, личную жизнь устроить.

      Я нервно потер пальцы – и замер, холодея. Показалось мне или и вправду брякнули в дверь? Не дыша, не шевелясь, я напрягал слух, чуя, как вспугнутое сердце заходится в биеньи.

      Послышалось, наверное… Или дворовые футболисты мяч пасанули.

      «Засвечен гараж, постоянно сюда таскаюсь! – мелькает в голове. – Дождусь, что чекистов на хвосте приведу, буде «мышка-наружка» вцепится… А оно мне надо?»

      Хорохорясь, выжимаю вслух:

      – Ага, а еще я школу засветил, пропадаю там по шесть дней в неделю! – Горло пробрало хрипотцей. – Из дома по ночам не вылезаю…

      В дверь заколотили. Я взвился с табуретки и ломким шагом, на цыпочках, просеменил к выходу. Бухавший пульс звенел в голове, пустой, как выеденная банка шпрот.

      «Что делать?! Не открывать?! – восклицаю про себя. – И сколько тогда высиживать? До ночи? Или до утра? Ага… А потом выйти – и нарваться на пост наблюдения! Спокойней, спокойней, не дрожи… Гараж не обыскивали – все контрольки на месте…»

      Чуть было не ляпнув: «Кто там?», я обреченно сдвинул грюкнувший засов, чувствуя на запястьях холодную цепкость наручников.

      У ворот гаража топтались двое мужчин пролетарского обличья, оба в изгвазданных спецовках. Тот, что повыше, с румяным лицом Емели-дурачка, тщательно, как хирург, вытирал руки пучком ветоши, а его упитанный товарищ озабоченно листал замусоленную тетрадку, щурясь от дыма «беломорины», прикушенной в уголку рта. За ухом у него торчала шариковая ручка, красная с белым.

      Неверующе узнавая Кузьмича, председателя гаражного кооператива, я обморочно припал к воротам.

      – А дядь Вова где? – добродушно выцедил пролетарий, зажимая папиросу желтыми зубами. – К-хм…

      – Я за него… – слабо толкнулось от меня.

      Кузьмич кивнул, жадно вбирая остаток вонючего синего дыма. Затушив окурок, он раскрыл свой тощий гроссбух.

      – Сдаем на новый столб, по пятерке с бокса, – деловито проинформировал меня председатель, водя пальцем по списку. – Старый прогнил, того и гляди, завалится. К-хм!

      Я безропотно расстался с синенькой бумажкой. Кузьмич одобрительно кивнул, выудил из-за уха ручку и дал мне расписаться в тетрадке, где в столбик пыжились закорючки соседей по гаражу.

      – Кто там еще? – поинтересовался Емеля-дурачок, заглядывая председателю через плечо.

      – «Санька-Ванька», кразист наш… Пошли скорее, а то ему на смену.

      Оставшись один, я уже не запирался – распахнул ворота бокса настежь. Пускай страхи выветрятся…

      Тот же день, позже

      Рим, проспект Бруно Буоцци

      – Хорошо устроились ребята, – лениво молвил Аглауко Мути, глядя на роскошные особняки, теснившиеся вдоль пустынного проспекта. Каннелированные мраморные колонны, пышные лестницы, уставленные статуями, узорные кованные решетки… Торговый ряд на ярмарке тщеславия.

      Томаш Платек, осторожно выруливая на старенькой «Джульетте»,3 покосился в сторону чернявого итальянца.

3

Модель «Альфа-Ромео» выпуска 1961 года.