Добролёт. Валерий Хайрюзов

Толян – суповой набор!

      – Вот погодите, я вырасту и стану лётчиком или офицером, – обиделся Толян. – И все мне будут отдавать честь, как деду Михаилу.

      – Думаю, так и будет. Осталось немножко подождать, – примирительно добавила Любка. – Только надо хорошо учиться и читать книжки.

      Я догадывался, Любка читала про Робинзона, но помалкивала, ей хотелось, чтобы её братья узнали историю мореплавателя от меня. И я тут же начал рассказывать про таинственный остров Жуля Верна и как они добывали огонь при помощи увеличительного стекла от очков.

      После обеда я предполагал, что Любка даст себе и ребятам отдохнуть или хотя бы сделает короткий перекур, но она вновь, повязав на голове платок, как о давно решённом заявила:

      – Молодцы, ребятки, хорошо начали, надо так же хорошо закончить. Погода шепчет, только разворачивайся.

      И вся ребятня, как мураши, подхватив свои котелки и корзинки, вновь расползлась по косогору. Для кого-то забава, а для них привычная работа. Недаром есть поговорка: день год кормит. Обратная дорога показалась мне гораздо короче, даже несмотря на то, что мы шли, нагруженные ягодой.

      – Своя ноша не тянет, – улыбнулся Яшка, помогая нести корзинки, как он выражался, мелким братьям.

      И я вдруг почувствовал, что вся эта соседская ребятня совсем уже нечужая, как будто мы уже давно знакомы и уже не впервой вместе ходим по ягоды.

      Ямщиковская артель за один заход нагребла несколько вёдер земляники, и на другой день тётка Устинья стояла на базарчике у станции и продавала ягоду в бумажных пакетиках. Брали охотно. Она, зная расписание поездов, прежде всего рассчитывала на проезжающих пассажиров. После сама хвасталась, что ягода пошла влёт.

      – К школе куплю ребятам обновку, – говорила она, и в этом была похожа на мою маму. Мы тоже с отцом ездили по ягоды, и мама относила продавать их к магазину.

      Баба Мотя удивилась, когда я принёс полный бидон, да ещё нагреб ягоду в майку, высыпала землянику на стол прикинув на глазок, что я набрал больше ведра.

      – Ты весь в Колю, – отщипывая и складывая в отдельную чашку зелёные хвостики и жопки, начала нахваливать меня. – Твой отец был старшим и кормил нас, когда были непростые времена. Уйдёт в тайгу, весной несёт черемшу, летом – ягоды, осенью – орехи, зимой ставил силки и приносил иногда по нескольку зайцев. В двенадцати километрах от Кимильтея Михаил с Алексеем построили заимку. Та наша жизнь была как на необитаемом острове, только твой Робинзон был один, а мы жили большой семьёй. Работа с утра до ночи. Но были молоды, здоровы, казалось, седня всё сделаем, завтра будет полегше. Ну и дети, они скучать не давали, то надо, другое, только разворачивайся. Это Господь создал жизнь за семь дней, отделил свет от тьмы, сказал, что в жизни будет всё: хорошее и плохое, горькое и сладкое, маленькое и большое, трудное и лёгкое. Главное же для человека – уметь терпеть: боль, холод, голод, жару и не терять веры. На заимке, когда твой отец подрос, он стал за старшего. Всякое бывало. Ели всё, что можно есть, всё шло в ход, например, ту же луковицу лилии, её здесь саранкой