Там кедры врезаются в небо. Олег Шемякин

всё вокруг, всё это было страшно интересно для него. Постоянно встречались переходы животных через реку: строчки лисиц, следы от прыжков белок, чётки горностаев, норок и колонков. Часто взлетали то рябчики, то каменные глухари. Несколько раз кормящиеся изюбри на махах убегали от реки, но самих их не видели, так как скрип полозьев саней, обитых лентами металла, был слышен издалека, зато на снегу было чётко видно ямки от их огромных прыжков. Товарищи записывали все следы карандашами в своих блокнотах.

      – Вот бы ща изюбришку-то стрельнуть, оправдал бы, однако, дорогу! – мечтательно произнес дядя Толик.

      – Может, повезёт, так и стрельнем! – вторил ему Санька.

      Выше река была почти полностью покрыта наледью, и в нескольких местах дядька останавливал коня и проверял крепость льда, простукивая его обухом топора, чтобы конь не провалился под лёд. В зимовьё прибыли к обеду, оно стояло прямо на берегу реки. Дров было только на растопку, и Анатолий Карпов, выругавшись на промышлявших тут горе-охотников, вытащил из саней бензопилу «Дружба» и тут же свалил пару сушин. Затем выпряг коня и подтащил им хлысты к входу избушки, распилил их на чурки чуть меньшого размера, чем железная печь зимовья. Дядька распрягать коня не стал, а дал ему остыть, накрыв потником, только потом напоил водой и насыпал овса в старое ржавое ведро.

      Разгрузив всю поклажу, Лёшка с Санькой накололи дров, растопили печь и поставили кипятиться большой чайник, покрытый толстым слоем жирной чёрной копоти. Затем нарубили мяса в котёл и залили его водой с ледяшками, поставили его рядом. Сашка решил сварить щи, которые были основной едой в их посёлке. Зимовьё было небольшое, но достаточно высокое. В центре над столом было большое застеклённое окно, справа и слева – широкие дощатые нары, матрасы и одеяла были туго свернуты и повешены на верёвках под потолком. «Это чтоб мыши не почикали!» – пояснил Саня удивившемуся Лёшке.

      Пообедав и привязав коня Анатолия Карпова за повод к своим саням, Сашкин дядька уехал домой. Студенты и охотник занялись хозяйственными работами: раскололи оставшиеся чурки, отложили продуктов для похода в вершину ключа Пограничный, остальные подняли на лабаз, который стоял рядом с зимовьём. Он представлял собой небольшую дощатую площадку, сделанную на четырёх рядом стоящих деревьях, на высоте пяти-шести метров с приставной лестницей, которая была прислонена к соседнему дереву. Снизу до высоты трех метров стволы деревьев были обиты жестью. «Чтоб ни медведь, ни мыши не могли забраться!» – объяснил им Толя Карпов.

      Утром следующего дня вышли с рассветом, пристегнув ремнями креплений лыж к своим ичигам, Лёшка и Санька подняли свои большие станковые рюкзаки, куда они ещё с вечера сложили на всякий случай кучу ненужных вещей: плоскогубцы, молоточек, гвоздики, проволоку, фотоаппараты, запасную тёплую одежду. Толик, наблюдавший за их сборами, хихикал про себя, но ничего не сказал, а ночью, когда студенты заснули, добавил им туда ещё по хорошему булыжнику, которыми была обложена стена у печки. Саня