Забудь свое имя. Алексей Азаров

двумя или тремя десятками томиков: французской классикой, переводными детективами и галантными романами.

      12 декабря в доме 101 мигнуло и погасло электричество. Лампа под потолком комнаты сеньора Аламо не горела считанные секунды, и он поспешил вновь надеть наушники, которые уронил, хватаясь за пистолет. За стеной было тихо, и Аламо нажал на ключ, вызывая КЛС.

      – Он здесь, – сказал оператор Панвицу, отметив на плане дом черным крестиком.

      Панвиц поднес к губам микрофон.

      – Немедленно убрать все машины из квартала. Повторяю – все и немедленно.

      …13 декабря в 16.05 дом номер сто один был окружен батальоном СС. Панвиц и два десятка агентов в штатском ступили на лестницу через три минуты после того, как РТ-икс отстучал первые цифрогруппы. Поверх ботинок гауптштурмфюрера и его сотрудников были надеты войлочные тапочки, какими пользуются надзиратели тюрем.

      Трое гестаповцев внизу связали хозяйку и заткнули ей рот.

      В 16.10 (время, отмеченное Панвицем в рапорте Фельгибелю) была дана команда ворваться в комнату Аламо – Панвиц надеялся, что радист, захваченный врасплох, не успеет уничтожить шифр.

      Сотрудники СД навалились на дверь. Панвиц, ожидая выстрелов, прижался к стене.

      Радист не стрелял.

      Минуту или две дверь не поддавалась, затем рухнула, и агенты СД, влетевшие в комнату, успели увидеть, как догорел и, чадя, погас клочок бумаги в пепельнице. Аламо еще ухитрился накрыть его пальцами и растереть, прежде чем выстрелить в гестаповцев. Панвиц с точностью снайпера прицелился в руку радиста и нажал на спуск…

      Аламо упал.

      – Поднимите! – приказал Панвиц. – Он жив!

      Во время обыска Аламо сидел на полу, безжизненно спокойный. Сотрудники СД отрывали половицы, простукивали стены – искали книгу шифра. Ее не было. Нашли запасные части к передатчику, немного денег, обоймы к браунингу. Ни списков, ни блокнотов с записями обнаружить не удалось.

      Панвиц приступил к допросу.

      – Имя?

      – Аламо. Карлос Аламо.

      – Ерунда! Русский?

      – Уругваец.

      – С кем держали связь?

      – С такими же, как я, любителями. Это любительский передатчик.

      – Выгадываете время?

      – Мне все равно!

      – Знаете, кто мы?

      – Судя по вашей форме, гестапо.

      – Я из СД. Это не одно и то же. Из гестапо уходят на кладбище, от нас – иногда на свободу. Подчеркиваю: иногда.

      Внизу гестаповцы выколачивали показания из хозяйки.

      – Кто бывал в доме?

      – Клянусь… Я никого не знаю… Умоляю, не делайте мне больно!

      Один из гестаповцев прижал к ее щеке сигарету. Хозяйка зарыдала. Боль и страх боролись в ней с нежеланием назвать имя симпатичного финна по фамилии Эрнстрем, изредка заглядывавшего к ее жильцу. Боже мой, что сделают с ним эти звери? Боже мой!.. Агент прижал сигарету вторично.

      – К нам приходил студент, месье Эрнстрем…