Проклятые ночи. Анна Вейл

так быстро, что на снимке получились слегка размазанными, но Лера могла рассмотреть безумный азарт на их лицах. Одеты они были тоже очень похоже – во все черное. Отличался у них, пожалуй, только цвет волос. Один был блондином, другой – рыжим, третий – самый смуглый из них – с черными волосами.

      – Ну, прям Ангелы Чарли, – Лера мечтательно провела пальцем по монитору и бросила взгляд на Сережу, который насупившись мыл посуду.

      Это фото она тоже удалила, но прежде скопировала себя на телефон.

      Глава 2. Авария

      Фраза «Вся жизнь промелькнула перед глазами» – невероятно фальшивая. Когда Иван Калмыков оказался на волосок от гибели, у него перед глазами мелькали початые бутылки виски, пакеты из-под чипсов, губка для обуви и собственные безвольно болтавшиеся руки. Даже захоти Иван вспомнить все поворотные моменты своей недолгой 21-летней жизни, затуманенный алкоголем мозг не смог бы их воспроизвести. Мешали попеременно мелькавшие за окном машины асфальт, дома и звездное небо. Виски буравил мощный бит из сабвуфера и счастливый визг однокурсника Лазарева – наверное, думал, что сам пустил машину в такой крутой занос. Мощный удар головой о спинку переднего сидения окончательно лишил Ивана возможности увидеть фрагменты прошлого.

      Очнулся он, сидя на мокром асфальте, прислоненный к металлическому бордюру. Прутья больно упирались в спину. Иван попытался сменить положение, и боль скрутила все мышцы. Голова трещала, а ноги, руки, ребра и, похоже, все внутренности адски ныли.

      – Тихо, тихо, не рыпайся, – рыкнул кто-то у самого уха и больно схватил за подбородок, повернув голову к желтому свету уличного фонаря.

      Иван смог рассмотреть медбрата. Тот грубо выдергивал из его щеки осколки стекла.

      – Болит где? Встать можешь? Идти? – медик оглядел Ивана еще раз.

      – Не знаю, – честно признался он и для проверки попытался встать.

      На удивление ему это удалось, хотя голова закружилась, и пришлось вновь опереться на ограду. Медик, видимо, решил, что его помощь тут больше не нужна, и отошел. Теперь Иван смог оглядеться.

      Черный Рендж Ровер Лазарева лежал на крыше. Автомобиль врезался в столб в паре метров от трехэтажного особняка девятнадцатого века. Наверняка, памятника архитектуры, в котором жил какой-нибудь Грибоедов. В центре Питера только такие дома. Рядом стояла скорая, медики грузили кого-то внутрь. Сам Лазарев сидел на поребрике с залитым кровью лицом и безостановочно прикладывался к уцелевшей бутылке. По ее стеклу пробежал синий блик. Иван повернул голову.

      С другой стороны от внедорожника была машина ГИБДД с включенными мигалками. Один сотрудник заполнял бумаги, сверяясь с карточкой прав в руках. Второй, нахмурившись, разговаривал со стоявшим спиной тучным высоким мужчиной в военной форме.

      – Зараза, – процедил Иван сквозь зубы.

      Эти плечи и затылок он никогда не спутает. Нечего было и думать, что ему не доложат. Ночь была очень теплой для начала мая, но Ивана пробрала дрожь. Мужчина тем временем повернулся и двинулся к нему. Следом с понурой