Развод не дам. Точка. Галина Милоградская

разводом.

      Всё это время почти не дышу. Хватаюсь за неё, родную, любимую, и от осознания, что потерял, уши закладывает. Агата с силой расцепляет мои руки, обходит, скрывается в спальне. Остаюсь стоять на коленях посреди гостиной. Провалился в воздушную яму, а выбраться из неё не могу.

      Глава 10

      Агата

      Думала, будет хуже. Боялась, что не сдержусь, разревусь, спрошу: За что? За что ты так со мной, почему? Самый близкий и так жестоко. Просто за что? Из тела будто кости вытащили, мышцы в фарш прокрутили. Едва передвигаю ногами, подхожу к кровати, вытаскиваю из-под покрывала подушку. Покрывало сгребаю в кучу, руки едва слушаются. Обратно к двери, в гостиную. Марат до сих пор сидит там на коленях, голова низко опущена. Обхожу его, кладу подушку и покрывало на диван и обратно, чувствуя себя дряхлой старухой. Забираюсь под одеяло на четвереньках, сжимаюсь в комок, накрываюсь с головой. Это всё-таки правда, не кошмар. И я только что сделала выбор.

      Просыпаюсь с больной головой. Надо вести Каринку в садик, но сил нет. Почему именно я? У неё вообще-то папа есть. Пусть ведёт. Кутаюсь в халат, не помогает – холодно внутри, не снаружи. Бросаю взгляд в зеркало: волосы растрёпанные, глаза сухие, но ярко блестят. Кажется, температура поднялась.

      Оказывается, Каринка давно проснулась. Сидит за столом, уплетает яичницу. Марат смотрит так, что становится больно, и за себя, и за него, и за семью, которой больше нет. На залитой солнцем кухне чужие люди, связанные ребёнком. Когда же боль станет хоть немного меньше?!

      – Выспалась, мамочка? Папа сказал не будить. Ты сильно устала, да?

      – Немного, – вымученно улыбаюсь. Не сводя глаз с дочки, говорю: – Отведи её в садик.

      У меня собеседование на два, надо как-то взять себя в руки. Тесты, которые прислала Юлька, я уже прошла, осталось собеседование с непосредственным начальником.