Под серым небом … войны. Алексей Гончаров

двигателей.

      Все водители высунулись по пояс и внимательно следили за головной машиной.

      Лейтенант ждал приказа на начало марша.

      А «коробочки» ждали на передовой.

      Через несколько минут подошёл полковник уставшего вида, с куском карты и, разложив её на броне, показал комвзводу, как ему стоит вести технику:

      – Смотри, лейтенант. Вот здесь пересечёшь границу, потом на юго-запад до посёлка Новопост по этой трассе, а дальше поворот на запад за Новочёрским поселковым. Вот здесь и здесь блокпосты. От Новочерска до Братовки – по прямой.

      Он стал тыкать толстым пальцем в еле заметные отметки. После чего, смахнув песок с карты, сложил её и убрал в офицерский планшет. Закурил и добавил:

      – Ты не торопись. Если прибудете ночью на границу, то оставайтесь там на ночёвку. В Новой Злотовке. Не пересекайте «ноль» до утра. Утром идёт колонна снабжения. Чтоб не потерялись, можете с ними двигаться. А можете сами. Завтра к вечеру – прибыть в район тылового обеспечения, за городком Братовка. Там вас встретят. Ну, ни пуха…

      Лейтенант козырнул и постучал по броне, сплюнув через левое плечо:

      – К чёрту…

      И, заскочив в командирский люк, по радиостанции передал:

      – Шшш… Парни…шшш, я – «Первый». Двинули… Начать движение…

      Сквозь шипение послышались далекие:

      – Шшшш… «Коробочка-два», шшш… Приняла…

      – «Третий» принял… шшшш…

      – «Замыкающий»… принял… шшш…

      Колонна, потихоньку набирая скорость и постепенно растягиваясь, устремилась на фронт для выполнения поставленных задач.

* * *

      Кровь из неглубокого пореза над бровью перестала сочиться и заливать глаза. Человек в зелёной форме зажмурился.

      Пощупав рану пальцем, он стал очень медленно шевелиться. Руку неожиданно дёрнуло, и она резко заболела. Сковырнув ногтем резиновый край розового цвета, он проверил, нормально ли намотал его. Жгут перетянул рукав бушлата и саму руку, вполне был зафиксирован.

      В голове стучало: «Надо шевелиться, надо двигаться, нельзя терять ни секунды, нельзя терять сознание…».

      Медленно, превозмогая резкие вспышки боли, перекатившись на правый бок, он упёрся локтем здоровой руки о чернозём. Земля была угольно-чёрная, жирная, напитанная влагой, с вкраплениями семян и мелкой крошки сухой травы. Грязь по краям луж была похожа на отработанное машинное масло: вязкая, липкая, густая.

      Тело начало ломать. Где-то по груди, по спине, потекли горячие тонкие струйки. Локоть утонул наполовину в грязи с неприятным тихим хлюпаньем. Перед глазами возвышались ряды неубранного подсолнечника: когда-то жёлтые яркие цветки уже почернели, высохли. Крупные, тёмно-бурые шляпки были опущены к земле. Раньше круглые, сейчас они скукожились, деформировались, семечки из некоторых осыпались под основание буро-серых стеблей.

      Подсолнечник был повсюду.

      Резкий звук близких выстрелов разорвал тишину. Трассера, вспоров воздух где-то над головой,