Помещик. Том 1. Сирота. Михаил Ланцов

зною.

      – Дело к тебе есть.

      – Денег не дам.

      – Денег не дашь, так и товар не увидишь, – произнёс Андрейка, махнув рукой в сторону туесочка берестяного.

      – Что у тебя там? – усмехнулся Малыш. – Грибы сушёные?

      Андрей молча подошёл и показал, приоткрыв крышку.

      Агафон несколько секунд молча смотрел на ярко-синий песок. Потом поднял свой взгляд на парня и махнул, дескать, следуй за мной. Встал. И удивительно подвижно для своих габаритов пошёл. Словно огромный такой медведь. Вроде большой, но отнюдь не неповоротливый.

      – Это то, что я подумал? – тихо, почти шёпотом спросил Агафон, когда они вошли в амбар с обвалившейся крышей.

      – Это краска. Батя сказывал, что зовётся ляпис-лазурь.

      Купец прищурился, а его глаза сверкнули очень нехорошо.

      Дело в том, что минерал, из которого делали ляпис-лазурь в те годы, стоил на вес золота. Однако при его измельчении обычно получали лишь серый порошок. Секретом изготавливать из этого камешка ярко-синюю краску владели лишь несколько арабских семей, из-за чего сама краска стоила ещё дороже. Ситуация усугублялась ещё сильнее из-за того, что из ста грамм минерала удавалось изготовить всего два-три грамма собственно краски, поэтому цена какого-то жалкого грамма краски из ляпис-лазури колебалась в районе полусотни грамм золотом. В пересчёте на серебро – порядка восьми рублей. Или даже больше.

      Огромные деньги!

      Вот почему подобная краска была доступна только очень состоятельным людям. Как и живопись с её использованием. Дороже неё был только императорский пурпур. Так что Агафон, увидевший, что́ паренёк ему принёс, даже как-то растерялся. В туеске было около двух десятых гривенки[24] этой краски. Немного. Но рублей на сто шестьдесят тянуло. А может быть, и больше.

      По тем годам очень приличное состояние.

      Деньжищи!

      И этот отрок с ними вот так запросто ходит?

      Дивно…

      Причём, что интересно, этого объёма совершенно не хватило бы для росписи храма. Но вот для какой-нибудь иконы – вполне. Что позволяло продать туесок одной партией под конкретную задачу. Повышая ценность торгового предложения.

      В общем, глаза Агафона очень нехорошо сверкнули, а в голове начали стучать мысли о том, чтобы убить задохлика и ограбить. Сто шестьдесят рублей, чай, на дороге не валяются. Особенно после того разорения, что учинили татары его имуществу.

      – Это наследство отца, – не теряя самообладания, произнёс Андрейка, прекрасно всё поняв.

      – Да ты что? – оскалился Агафон со сквозящим скепсисом.

      – Да. И кто знает, что ещё он мне оставил. Не так ли?

      Пауза.

      Агафон пыхтел и напряжённо думал, сводя дебет с кредитом.

      Отец Андрейки не считался богатым человеком. Да, у него было всё необходимое воинское снаряжение. Но с деньгами имелись постоянные проблемы. Хотя иной раз с боя брал хороший барыш, но всё спускал на гулянки. Так что, имея ТАКОЙ туесок он, без всякого сомнения, пустил бы его в дело. Мужчина он

24

Гривенка – это половина гривны. С XV века на территории Руси доминировала новгородская система мер и счёта, поэтому самым распространённым типом гривны была новгородская – примерно 204 грамма. Соответственно, гривенка получается около 102 грамм, а 2/10 гривенки, это что-то около 20 грамм.