Зимними вечерами. Николай Иванович Голобоков

шаги – в карьер.

      Не спеши, кисть, не торопись. Но смотри и не засни, шагай смело.

      Вот он и рассвет! Это виновник непонятного света… Снег, почти на голову, но он, снег – дарил рассвет.

      Ещё вчера были полянки, зеленеющие первой травки. Почти весенней. Как в Крыму, у нас. Дома. А здесь. На севере, утром, опять снег. Ну и что? Это же Лапландия – страна тысячи озёр, и столько же радостей.

      Сегодня ярмарка, ездовые собачки и олени, о которых мечтал после всех кавказских путешествий, там, дома.

      Ах, собачки, всю жизнь казалось, ждал эту сказку. Да ещё прокатиться с ветерком, на морозе. Но природа, жизнь, берут своё. Весна идет.

      Сначала снег ушёл. Уехал от колёс авто. Вышло, появилось и солнышко.

      К обеду, в окно третьего этажа, было видно и травку и листочки прошлогоднего урожая, под елями снова зелень, а сверху на макушках, щёлканье сорок.

      Гости тихонько ходили по непривычно большой квартире, и не знали чем бы это им заняться, чтобы не греметь, не мешать спать хозяевам: дочери, зятю, внучке. Людмила подошла к окну, и, пошло поехало:

      – А что это таам, а кто соседи, а почему частные дома и нет заборов. Дома двухэтажные, а забор где, собаки кошки, грядки затопчут… нет, не поряядок.

      Так россияне судили финнов, всё не так как у людей, ну, в России. Глаза у жены хоть и не слепыша, но видит уже не так, как сорок лет назад.

      И вот, смотрела, смотрела, диву далась, почему, в лесу, правда частники… близко, бегают поросята, вот вам и порядок.

      Странные эти финны. Правда сын говорит, что северяне всё – таки примороженные, – собачки гуляют на поводке, с намордниками, и в штанах и в телогрейке, а, у поросят – ни того ни другого. Дааа… Что-то они недотягивают, как моя мама говорила – недотёпы.

      Подслеповатая россиянка, вдруг долго пялилась, рассмотрела, что один кабанчик, а может юная хавронья, начала рыть землю быстрыми движениями, быстрых лапок. Почти как зайчик в цирке, барабанщик, всем на радость.

      Глюки. Подумалось. Но чем больше она, всматривалась на парнокопытную будущую хавронью, тем больше убеждалась, что она – хрюша ещё и урод.

      Она точно помнила, ещё в детстве, шахте номер тринадцать, – селение, где она родилась, у них был поросёнок, но он был настоящий, с пятаком, хвост, эдакой запятой, с кисточкой, уши были лопухами, скроенные со дня рождения, а тут как два перископа, на подводной лодке, она видела в Севастополе, нет! Тут что – то не так. Точно у финнов поросята не наших кровей. А может клоны?! Это американские пройдохи, подсунули добрым финнам, какого – нибудь муданта.

      Во! Опять поросёнок, снова лапками барабанит – роет. Да ещё что – то там ест. Лапки, у поросёнка – ноги и копыта, парнокопытное, в мире животных, в передаче видела, не могла же я так ошибиться, думала гостья. Пойду, давление померяю, вчера и жирной и солёной и копчёной рыбы, опять наелась. Вот, видимо и пошли галюны.

      – Коль, смотри, поросёнок прыгает, как заяц! Иди. Скорей, смотри. Урод, какой – то…

      Дед спал там же, в зале, на раскладушке, и уже делал йоговскую зарядку, просил не мешать. Потому что упражнения требуют счёта, большой концентрации ума и внимания.

      …