Новая Зона. Калейдоскоп. Юрий Смирнов

во двор проводника печально проскрипела на ржавых петлях. Петр поднялся по ступенькам к двери и вежливо постучал три раза. В сенях послышались тяжелые шаги; дверь распахнул сам хозяин дома – проводник по кличке Рябой, прозванный так за жуткие оспины на лице, которые часто приводили незнакомых людей в ступор. Но Вячеслав Алексеевич слыл добрым человеком и никогда никому не отказывал в помощи. Он даже не ворчал на своего юного приятеля, который зачастил к нему на ужин, уплетая все, что бы ни приготовил хозяин.

      – Оголодал, Петруха? – Рябой широко распахнул дверь, приглашая его войти.

      – Есть такое дело. – Петр потупился, пытаясь скрыть румянец, выступивший на лице.

      – Ну, заходи, коль пришел.

      Петя уже на крыльце почувствовал приятный аромат мясного блюда. Он разулся в прихожей, надев на ноги смятые выцветшие тапки на два размера больше, и поковылял к рукомойнику, чтобы ополоснуть руки.

      – Садись, дорогой. – Рябой подвинул к кухонному столу, застеленному цветастой клеенкой, табурет и положил на столешницу дополнительный прибор. – Сегодня в меню макароны по-флотски.

      Он поставил на середину стола большую чугунную сковороду с едой и уселся сам, беря в руки вилку.

      – Сперва ужин – потом разговор. – Рябой сообщал это каждый раз, прежде чем приняться за еду. Петр и сегодня не стал с ним спорить – живот громко урчал, требуя незамедлительно отведать горячей пищи.

      Пока они работали вилками, уплетая макароны, на плите кипел чайник. Наконец Петр, прикончив свою половину сковороды, отложил в сторону вилку и погладил себя по животу.

      – Пища богов! – Он действительно считал, что Рябой готовит как заправский повар.

      – Похвала из твоих уст – словно мед для моих ушей, – засмеялся Рябой, убирая сковороду со стола и доставая из буфета две чайные чашки. Он отмерил в каждую по одной чайной ложке растворимого кофе и залил его кипятком, аккуратно помешивая. Петя положил себе две ложки сахара и только потом заметил, как изменилось лицо Рябого.

      – Что вы за люди такие, молодежь? Кто же портит такой напиток сахаром?

      – Дак он же растворимый! – растерялся Петр, зная, как трепетно Рябой относится к кофе.

      – Действительно, – хохотнул Рябой и поставил на стол вазу с сухарями. – Угощайся, блудный сын. Вот теперь можешь пытать меня беседой, ибо болтать на голодный желудок – удовольствие ниже среднего.

      Петр вздохнул, не зная, с чего начать, и в итоге проговорил:

      – Николай Иванович сказал, что мне следует отправиться на «Вятку» в одиночку.

      – Все верно, – подтвердил Рябой, – это обычная практика.

      – Он намекнул, что я могу не вернуться. – В словах парня ощущался неподдельный испуг.

      – Ах, вот ты о чем. – Мужчина полез в карман за сигаретами, выбил из пачки одну и прикурил от спички. – Тут Волкогонов знает побольше меня, хотя стаж бродяжничества по «Вятке» у нас одинаковый. Понимаешь,