Лента Мёбиуса. Александр Ломтев

и бродили, как голые голубоватые привидения, по пляжу, не обращая внимания на плохо скрытое возмущение респектабельных пляжников. Зато ближе к склону горы, с которого любят стартовать парапланеристы, когда задувает устойчивый бриз, вдруг появилась странного вида палатка. Вроде старинного шатра. Да, это был настоящий шатер, словно бы из сказки «Руслан и Людмила»…

      Кино снимают! – дошло до меня наконец. А когда на берег вылетела кавалькада всадников на низкорослых лохматых лошадках, окончательно утвердился в догадке – кино!

      Едва я выбрался на берег, один из всадников заметил меня и показал остальным рукой, на запястье которой болталась плетка. Этой плеткой он и стеганул свою лошадку так, что она живо запылила к пляжу. Дальше все завертелось с дикой быстротой и совершенно для меня неожиданно. Подскакавший спешился и первым делом огрел меня плеткой прямо по голым плечам. Я вытаращил глаза и закричал:

      – Ты что, очумел? – и не раздумывая шарахнул его по коротко стриженной голове маской. Резинка лопнула, и маска отлетела в песок. На секунду всадник опешил, а потом выхватил из-за пояса короткую широкую саблю, ударил меня со всего маху плашмя по голове и через секунду я валялся на песке без сознания.

      Почувствовав на губах соль, я понял, что в лицо мне плеснули морской водой. Оказалось, пока был без сознания, меня довольно грубо, судя по свежим горящим ссадинам на спине и ногах, приволокли к шатру. Шатер оказался гораздо больше, чем он показался мне с берега, да и выглядел не как декорация – богато и по-восточному красиво. Сквозь откинутый полог в темной прохладе были видны шикарные ковры и расшитые золотом и серебром подушки, тускло отсвечивающие, по всей видимости, золотые и серебряные блюда. Ни киноаппаратов, ни софитов, ничего мало-мальски имевшего отношения к кино я не увидел.

      Прямо перед шатром на красивом складном кресле сидел крупный человек в темной кольчуге под богатым безрукавным халатом, в шитых золотом шароварах и пересыпал из ладони в ладонь мои монеты. Монеты глухо позвякивали и бросали солнечных зайчиков на разноцветный полог шатра, на латы стражников, стоявших за спиной главного, очевидно, воина, на потные бока лошадей. Я смотрел на человека, и в голове моей царил полный кавардак.

      Увидев, что я очнулся, человек заговорил со мной, и я вдруг с тихим ужасом осознал, что совершенно не понимаю его речи. Он показывал мне монеты и явно спрашивал о чем-то. Я встал и попытался объяснить, что… Но моментально был сбит с ног и цепкими руками стражников поставлен на колени.

      Один из охранников, низко склонившись, подал воину мою маску и пластиковый мешочек. Тот осторожно принял и, отложив маску, принялся рассматривать пакет. Он вертел его так и сяк, сминал и снова разглаживал, смотрел сквозь него на солнце и удивленно цокал языком. Монеты, чтоб не мешались, он ссыпал к себе на полу халата, одна упала и в пыли докатилась до меня. Не слушая окриков, я моментально накрыл монету ладонью и, словно бы испугавшись, склонил голову до самой земли и сунул монету за