ТРИОН. Полёты биоробота в пространстве и времени. Историко-философский приключенческий роман. Александр Иванович Фефилов

части мозга… Это непременно должно отразиться на зрении и на двигательных реакциях…

      Монах встрял в рассуждения господина:

      – Его глаза неподвижны…

      Господин закивал головой:

      – Вот-вот, о чём я и говорю! Благочестивый, скажите-ка мне, ваш больной пытался вставать самостоятельно?

      – Нет! Он даже не может повернуться на бок. Я его приподнимаю, чтобы…

      В разговор вмешался молодой господин, обращаясь к пожилому:

      – Помнится, Вы мне говорили о каком-то универсальном таинственном средстве, которое Вы изобрели «от всех болезней…»

      Пожилой господин улыбнулся:

      – Ах, Вольфганг, бросьте! Моя алхимия не всесильна. Вряд ли в этом случае она будет чудодейственной… – он на мгновение задумался – хотя… Ничего не остаётся. Нужно испытать, хуже не станет. – Потом повернулся к монаху:

      – Вы в курсе, что больному прописал лекарь? Хотя…

      – Я пою его три раза в день отваром трав, по рецепту лекаря…

      – Да-да, понятно. Отвар из цветков ромашки, боярышника, пустырника и сушеницы. Наш традиционный метод лечения. Продолжайте это делать. Лекарю скáжете, что я просил присовокупить к его лечению ещё одно снадобье. Впрочем, я сообщу ему об этом сам – не беспокойтесь. Он порылся в саквояже и протянул монаху баночку с каким-то белым порошком. На мою ответственность, так сказать… Но прошу Вас строго соблюдать дозировку! Я сейчас Вам всё объясню и распишу… Да, между нами… Если больной пойдёт на поправку, а порошок останется, Вы этот порошок ни в коем случае не отдавайте Вашему лекарю! Содержимое баночки следует высыпать в отхожее место.

      Взглянув на удивлённого монаха, он нахмурил брови:

      – Это снадобье, так сказать, моё личное изобретение… Поэтому… Не хочу, чтобы им злоупотребляли…

      Уладив формальности, оба господина удалились.

      На пути к выздоровлению

      Монах радовался, что «русский студент» быстро пошёл на поправку. Он стал живо реагировать на команды, научился самостоятельно сидеть и принимать пищу, однако не мог вспомнить, кто он и как его зовут.

      Монах сожалел, что не имел возможности постоянно находится с русским. В монастырской лечебнице находилось много других больных. По просьбе настоятеля монастыря к больному «русскому студенту» приставили монахиню из Русской православной церкви в Лейпциге. Она была родом из России.

      Однажды к нему пожаловали земляки. Они представились монахине как русские студенты, знавшие больного до того, как с ним случилось несчастье:

      – Я – Радищев Александр, а это мой друг Кутузов Алексей. Вспомни, мы недавно в Ауербахскеллере сидели и ты сначала Бобринским назвался, а потом вдруг заявил, что ты странствующий монах Василий. Там в келлере ещё был Гёте. Кстати, о тебе он нам через своего друга Бериша сообщил. Наш надзиратель Бокум нам допрос учинил. Допытывался, откуда ты и какое твоё настоящее имя. Мы ему сказали, что тебя Григорием кличут, что ты, вроде бы, сюда на учёбу