Операция «Гвоздика». Mirei Han

смерти матери были непонятны для неё. Казалось странным поведение сотрудников правопорядка и Марины, избегающей любого разговора о матери, за исключением ностальгии по родительнице. Вместо честных ответов на волнующие вопросы, сестра преуменьшала или уклончиво отвечала на каждое слово.

      – Её дело сегодня официально было прикреплено к остальным. Местные журналисты вынюхивают о каждой жертве этого урода, уже написали пару статей о первых убийствах… – Марина говорила спокойным, холодным голосом, который леденил кровь в жилах. Наполненный горечью печали смешок прервал секундное молчание. – …не думаю, а знаю. Это вопрос времени. Не хотелось бы за чашкой кофе вычитать в газете, как в красках расчленяли мою мать на этом блядском пустыре. Поэтому, прошу вас, найдите номер издательства и попросите в их последующих работах избавить читателей от лицезрения всей той мерзости из уважения памяти семьям убитых. Пускай напишут…

      Алиса не могла поверить, что её собственная сестра, её кровь, способна скрывать такие важные детали. Раздражение и страх росли, как лавина, заслоняя свет и надежду, крохами оставшиеся в девичьей душе. Но более превалировал гнев. Разъедающая ярость вызволяла из вмиг потухших глаз горячие слёзы.

      Алиса ощущала, что в тот момент, когда правда раскрылась, она потеряла последние частички своего детства. Чувства заполнили каждую клеточку тела, заставляя испытывать пульсирующую боль, нарастающую с каждой секундой от женского голоса по ту сторону двери.

      Она упрямо продолжала подслушивать, трясясь от какофонии чувств. Слушала, как монотонным голосом Марина излагала сухие факты из дела их матери, словно читала скучный доклад с тетрадного листа. Время смерти, детали, связывающие убийство родного человека с другими – идентичными по составу преступления.

      Отсутствие определённых конечностей и органов, следы сексуального насилия после смерти – вот, что скрывалось за уставшим и безразличным «фирменный почерк маньяка». О нём она читала из тех самых статей, увлёкшись новостью о веренице изощрённых убийств каннибалом, пожирающим своих жертв, исходя из неимения у всех трупов части мяса на бёдрах, брюхе или руках.

      Она на пятках развернулась в сторону выхода, издавая шерстяными носками шуршание, и отправилась на выход, решив бежать из дома.

      Но надежды на скорый уход рухнули, когда она услышала знакомый скрип открываемых дверей, долетевший до её ушей. Марина, услышав шаги, по всей видимости, решила проверить, спит ли пришедший домой отец, явно не ожидая прихода младшей сестры.

      – Алиса? – осознание к девушке пришло стремительно, исходя из вмиг поджатых губ и опущенного вниз взгляда.

      – Ты врала, – процедила сквозь зубы. – Врала, смотрела бесстыжими глазами в мои, в отцовские. Не дала попрощаться с ней, решая за нас, кто достоин правды, а кто нет.

      – Я не хотела, чтобы вы знали правду, – Марина дрожащими ладонями укрыла лицо, вцепившись ногтями в кожу. – Не хотела, чтобы вы знали подобное, хотела уберечь…

      – Да