Теорема мести. Наталия Доманчук

пап.

      – Доброе утро, – как ни в чем не бывало ответил тот. Как будто они и не ссорились. – Ты чего так рано? Случилось что?

      – Да, – заскулила в трубку Олеся.

      – Что случилось? Говори быстро? Или приехать за тобой?

      – Нет, не надо приезжать. Просто… Мне очень плохо, папочка…

      Когда она была девочкой, она его только так и называла, и это было от чистого сердца: они обожали друг друга, и она считала себя папиной дочкой. Мама ревновала, конечно, иногда выговаривала мужу:

      – Я что, бракованная какая-то? Это ненормально, когда девочка тянется больше к тебе, а не ко мне.

      С годами эта близость между папой и дочкой сошла на нет, а сейчас Олесе почему-то нестерпимо захотелось нежности. И любви.

      – Олеся, я сейчас приеду. Где ты? В Алтуфьево?

      – Не надо, я постараюсь успокоиться. Просто с моим мужем вчера произошло несчастье и он погиб в аварии.

      – Пусть земля ему будет пухом… – пробормотал отец. – Может, я все же приеду и заберу тебя?

      – Нет. Я всю ночь не спала, сейчас, наверное, лягу.

      – Помощь по похоронам нужна?

      – Нет, но спасибо. Мне бы очень хотелось, – Олеся на секунду замолчала, обдумывая, просить ли родителей об этом, но все же решилась, – чтобы ты с мамой присутствовали на похоронах.

      – Нет, детка. Твой Богдан нам никогда не нравился, и ты знаешь, как мы к нему относились. Да и он нас не жаловал, а лицемерие я ненавижу. Не думаю, что ему будет приятно видеть нас на панихиде.

      – Ладно, как хотите.

      – Приезжай к нам.

      – Уже после похорон. Дел много…

      Олеся отключила телефон и снова заплакала. Зачем вообще нужны дети, если родители к ним так относятся? И ведь Богдан был неплохим мужем, почему они его не приняли? Только потому, что она променяла его на учебу в Англии? А кто сказал, что ей эта учеба нужна? И вообще, откуда они знают, что ей нужно, если она сама этого не знает?

      Следующей, кому она позвонила, была Мирослава. Правда для этого она три часа просидела в полной тишине, рассуждая про себя, как ужасна жизнь. И как она непредсказуема.

      – Чего опять в такую рань? – отозвалась подруга.

      – Вообще-то я уже четыре часа как проснулась и не будила тебя, чтобы ты наконец-то выспалась, – огрызнулась Олеся.

      – Что опять произошло?

      – Богдан вчера разбился на машине.

      – Ты шутишь? – раздраженно спросила Мирослава.

      – Мира, такими вещами разве можно шутить? Или ты думаешь, что я совсем конченая?

      Подруга тихо спросила:

      – Как это случилось?

      – Он забрал меня из салона красоты, и по дороге мы попали в аварию.

      – Ты была с ним? – ахнула Мирослава.

      – Да. Но у меня всего две царапины. Я была пристегнута, а он нет, и удар пришелся с его стороны.

      – Охренеть…

      – Да уж.

      – Что будешь делать?

      – В смысле? – не поняла Олеся. – Хоронить. Что еще я могу делать.

      – Охренеть… – повторила подруга.

      Олеся громко вздохнула:

      – Похороны, наверное,