И мир погас. Лина Фернандес

бархата: брюки, настолько свободные, что могли бы быть спутаны с юбкой, и длинная рубашка на запахе. Знать, привыкшая к платьям, была поражена своеобразной модой северян, не сильно различавшей женщин и мужчин, но вышедшая в Сурми 6-я императрица, перенесшая столицу на север, привнесла наряд в массы.

      – Только румяна, Эмми, на большее нет ни времени, ни сил, – быстро скомандовала я служанке, попутно просматривая отчеты, отданные майордомом.

      Выйдя в коридор, я сильнее закуталась в наброшенную на плечи шаль. Здесь всегда было холодно, в самые суровые зимы можно было увидеть и пар изо рта, так что я привычным спешным шагом направилась в сторону кабинета камергера моего мужа.

      – Почему вы назначили майордомом вашего камергера, который в детстве был вашим компаньоном? – спросила я Дориана в 14 лет, пока мы прогуливались по двору. – Учитель говорил, что все это должны быть разные люди.

      – Незадолго до смерти отец сказал, что ожидать предательства можно от любого приближенного. Почему-то тогда это оказало на меня сильное впечатление, настолько, что я все еще не могу этого забыть, как и мысль, что посетила меня тогда: «в таком случае пусть рядом будет только один».

      – Но вы ведь привязаны к маркизу Бедфорду сильнее, чем к кому-либо, – заметила я, – разве от этого не будет больнее?

      – Сильнее всех я все же привязан к тебе, моя Бель. – Дориан с улыбкой поцеловал мою руку. – Лучше уж пусть мне вонзит в спину один нож мой компаньон, камергер и майордом, чем три разных человека ударят меня.

      В конечном итоге Теодор стал для моего мужа и для меня и слугой, и братом, и добрым другом, а также женихом несостоявшейся фаворитки.

      – Ваше императорское Величество, – радостный голос из недр кабинета приветствовал меня, пока я жмурилась от неожиданно яркого света из окна напротив входа, – я рад видеть вас в добром здравии.

      – Я тоже рада нашей встрече.

      Теодор поцеловал мою руку, после чего долго смотрел в глаза. Ком в горле заставил меня поджать губы, я колебалась целую минуту, прежде чем обнять его.

      – Осмелюсь сказать, что разделяю вашу боль, хоть и не могу сравнивать степени нашего горя.

      – Мне все еще не верится, – я опустила веки, надеясь, что это поможет сдержать слезы.

      – Знаю, Ваше Величество.

      Теодор был единственным мужчиной, которого я могла обнять помимо мужа, начиная с 9 лет, когда меня забрали во дворец и выдали замуж. У нас никогда не было чувств по мимо дружеских, как и не было меж нами недопониманий. Маркиз обещал, что всегда будет на стороне правящей семьи и верил, что пока правим мы с Дорианом, ему не придется видеть семейных распрей внутри дворца.

      Стол заполнился закусками, а комната – ароматом кофе.

      – Вы читали мои отчеты?

      – Да, ты отлично постарался за это время. И прекрати говорить формально хотя бы на едине.

      – Как пожелаешь, – он шуточно поклонился в своем кресле, – Аннабель, со следующей