Мы можем договориться. Анастасия Борчанинова

щейся по пути заправке.

      – Сколько же её в тебе ещё осталось? – не упустил шанса подколоть молодую жену Макс, когда та села в машину после очередного забега до уборной и осторожно закрыла за собой дверцу.

      – Столько же, сколько и в тебе, мистер верблюд, – Катя показала ему язык.

      Парень фыркнул, повернув руль, и направил автомобиль к выезду.

      – Мне кажется, что ты выпила значительно больше меня, – сказал он, пропуская летящую по шоссе иномарку. – По крайней мере, посетить комнату раздумий мне понадобилось всего один раз в отличие от тебя.

      Старенький москвич выехал на дорогу, набирая нужную скорость. Машину подарил Максиму его дед на совершеннолетие. Сначала парень порывался при первой же возможности продать потрепанное авто, но потом прикипел к нему душой и решил оставить себе. Пусть у москвича не было удобных сидений, кондиционера, кнопки для открывания окон и прочих прелестей прогресса, но было в нём нечто такое, что Максим не променял бы ни на какие удобства. Машина была какой-то родной, уютной, дарившей ощущение покоя и стабильности. Ведь в нашем нестабильном мире это очень важно, не так ли?

      – Через пятьсот метров поверните налево, – раздался скрипучий женский голос навигатора.

      – Может, я сяду за руль? – девушка положила руку на колено Макса. – Ты уже несколько часов ведешь.

      – Можно, – согласился парень, кивнув. Он почесал гладко выбритую утром щеку и на пару секунд накрыл её ладонь своей. – Тем более, что ехать ещё долго.

      – Давно ты там был в последний раз? – уточнила Катя.

      – Ещё в детстве, – Максим пожал плечами. – Пока мелкий был, на лето отправляли.

      – Тебе нравилось? – Катя прищурилась на солнце и чихнула.

      – Будь здорова, – произнес парень ритуальную фразу и осторожно свернул на обочину, останавливаясь. – Да, еще бы. Речка, лес рядом, куча таких же мальков, как я, велосипед… Что еще нужно семилетке?

      – Современному – айфон, – пошутила девушка и вылезла наружу, ткнув Макса в живот напоследок.

      Парочка поменялась местами и продолжила путь. В отличие от Макса, Катя была самым что ни на есть городским человеком, бабушка которого проводила время не на грядках, а на скамейке возле подъезда, поглощенная разговорами о местных наркоманах и проститутках. В свои двадцать два года коров, коз и прочую живность девушка видела лишь на картинках и в маленьких контактных зоопарках. В родительском доме её ждал лишь Бон, старенький шпиц с очень скверным характером. Мама подарила его девчушке на Новый год много лет назад, когда ребенок слезно просил о щенке.

      Катя открыла окно, прокрутив пластиковую ручку на дверце, и теплый ветер принес ей запахи пыли, бензина и машинного масла. Она немного прибавила скорость, внутренне молясь, чтобы это ведёрко с болтами времен СССР не развалилось по дороге.

      – Думаю, часам к пяти будем на месте, – задумчиво проговорил Максим, уронивший затылок на подголовник. Он поправил отросшие светлые волосы. – Если без происшествий, конечно.

      – Не каркай, – фыркнула девушка.

      В действительности, Кате очень хотелось поскорее вернуться в их нерезиновую, в крохотную квартирку в Медведково, которую они с Максом сняли сразу после окончания института. Но родители Максима вдруг загорелись желанием познакомить девушку с его бабушкой, а он сам их поддержал, хотя ранее даже не заикался о подобном.

      Катя проводила глазами парящего высоко в небе орла. Или это был ястреб? А может, коршун? Она никогда не разбиралась в птицах, как и в растениях. Но, честно говоря, не считала это чем-то особенно важным. Она ведь не собирается переезжать в глушь, верно?

      В зеркало заднего вида Катя заметила потрепанную жизнью иномарку, стремительно ползущую в одну с ними сторону. Через минуту серый ниссан обогнал старичка мира автомобилей и, удаляясь всё дальше, практически скрылся из виду. Интересно, куда направляются эти люди? Тоже в деревню? Или в какой-нибудь крупный город? Кто знает… Возможно, они сейчас думают так же о Кате и Максе, а может, и вовсе не обратили внимания на синий москвич, катящий по не особенно оживленной трассе.

      Девушка нажала на кнопку старенькой магнитолы, переключая песню. «Мама, что делать, его лоа слеп…». «Мельница», знакомая с детства, наполнила салон до краев, влилась в уши и заискрилась на языке, как взрывающаяся карамель из магазинчика на первом этаже дома, в котором Катя выросла. Она начала тихонечко подпевать, немного покачиваясь в такт музыке. Девушка, признаться, не очень понимала, о чем поется в песне, но её это не особенно смущало.

      Макс улыбнулся, наблюдая за ней, и прикрыл серые глаза с явным намерением вздремнуть. Заметив это, Катя убавила звук, покрутив ребристое потертое колесико, и перешла на шепот. Пусть поспит. Ведь на въезде в деревню ему придется вновь сесть за руль.

      Она заправила за ухо рыжую волнистую прядь. «Рыжая-бесстыжая» – иногда поддразнивал супругу Макс, а та дергала его за немного оттопыренные уши, отчего они становились похожими на розовые лопухи. И вообще, что за дискриминация рыжих? Почему никто не издевается над брюнетами или