Вологодская история. Ева Эрлих

временами отзывался на вопросы Антона.

      – Часть научного произведения, издаваемая отдельной брошюрой? Шесть букв, первая «В».

      – Выпуск, – проговорил Максим, не отвлекаясь от карточек.

      – О, правильно! Все-таки светлая у тебя голова, коллега. Теперь на ту же букву русская единица длины.

         Дверь кабинета открылась, и туда влетела негодующая Кира.

      – Моральный урод! – прокричала она так громко, что даже стены издали вибрацию.

      – Дорогая, я, конечно, виноват, что не пришел вчера проводить обучение для стажеров, – Антон принялся оправдываться: – Но и ты выбирай выражения.

      – Он моральный урод с чувством собственного величия!

      – А, это она про своих женихов, – продолжил коллега: – Кирочка, сейчас я расскажу тебе новость, которая полностью восполнит твое месячное отсутствие секса.

         Девушка настороженно повернулась в его сторону.

      – Минут двадцать назад позвонил Акимов и сказал, что пришли результаты экспертизы по твоему делу. Попросил сегодня за ними заехать.

      – Акимов? Тот прокурор? – удивился Максим.

      – Да, у нашей мисс сотрудник месяца очень теплые связи с прокуратурой. Они даже звонят к ней в отдел.

      – Давай я сама разберусь, с кем у меня будут какие связи, – огрызнулась коллега и начала набирать сообщение.

      – Да не злись, я же не со зла. Но раз ты туда едешь, завези им мой том с экспертизами.

      – А твой рапорт об увольнении на Лубянку не завести?

      – Ой, ладно, сам все сделаю! Сработаешься с вами…

      – Кира, ты здесь? – в кабинет радостно влетела помощница, сметая все на своем пути: – Тут кое – кто тебе конверт передал, не знаю, что там, но очень надеюсь, что по твоему запросу.

         Следователь забрала из ее рук небольшую бумажную упаковку. Вскоре обстановка в комнате нормализовалась, и Кира принялась дописывать обвинительное заключение, теша себя мыслями, как через несколько дней повезет это дело в суд.

         На обеденном перерыве, когда часть сотрудников разошлась в близлежащую столовую, девушка все-таки решила вскрыть конверт. На дне упаковке лежала небольшая бумажка, исписанная кривым почерком.

         «Смогу ли я искупить вину? Вторник, 19:00, двор 42 школы. Н.К.»

         Кира смяла листок и выкинула его в урну. В душу закрались сомнения по поводу истинного авторства письма, однако размышлениям она решила предаться после работы. Наконец, последняя страница была дописана, и следователь решила направиться в прокуратуру.

      – Точно не отвезешь мой том? – тоскливо протянул Антон, наблюдая за сборами девушки.

      – Нет, Антон, как говорил Феликс Эдмундович Дзержинский: «Отдохнем, товарищи, в тюрьме», поэтому напряги хотя бы свои ноги, если не хочешь оказаться за решеткой.

      – Он еще говорил о том, что у чекиста должно быть горячее сердце. Твое же сердце холоднее гранитной плиты.

      – Ты просто не в моем вкусе, Антон, – проговорила Кира, оставляя коллегу наедине