Предать, чтобы спасти. Нина Резун

и я, перестав сдерживать его, закричала.

      Я плохо отдавала себе отчет в том, что происходило в следующие несколько минут. Помню только отца, поднявшего меня с кровати и прижавшего к себе.

      – Девочка моя, любимая доченька, все будет хорошо.

      Я сидела у него на коленях, как в детстве, а он укачивал меня, повторяя одни и те же слова. Гладил по голове, целовал в макушку.

      – Все пройдет, все заживет.

      Я вцепилась в его рубашку и, уткнувшись в грудь, рыдала как никогда. Внутри все рвалось на части, причиняло боль. Казалось, мне не пережить этого дня.

      Я не знаю, сколько мы так просидели, но, когда я немного пришла в себя, в комнате уже стемнело и кто-то – очевидно, мама – закрыл шторы. Дверь в комнате была закрыта, и я не слышала ничьих голосов из зала. На кухне шумела вода из-под крана, и я решила, что мама мыла посуду. Оттуда же долетали звуки включенного телевизора. Кажется, шли вечерние новости.

      – Папа, он женился, все-таки женился на своей цыганке, – с надрывом сказала я. – А ведь на ее месте могла быть я, папа!

      Он не понимает. Он ничего не понимает! На ее месте действительно могла быть я! Я не рассказывала отцу о том, что произошло между нами с Шандором в ту ночь и то утро, когда мы с ним расставались, и никому не рассказывала. И теперь уже не имело смысла об этом говорить. Шандор женат, он выбрал семью.

      – Девочка моя, я понимаю, как тебе тяжело, но ты должна быть сильной. В это трудно поверить, но жизнь продолжается. Мне больно видеть, как ты страдаешь, и я ничем не могу тебе помочь.

      – Объясни мне, папа, как можно променять любовь к женщине на любовь к отцу? Разве может его отец, который не одобряет стремление своего сына к знаниям, значить для него больше, чем я?

      – Семья – это очень важная составляющая жизни многих людей, Лиза. И я уважаю твоего Юру за такое отношение к собственной семье, к своим традициям и обычаям. У него четко сформированы семейные ценности и за это его нельзя осуждать.

      Я подняла голову с груди отца и посмотрела ему в глаза. Я вдруг поняла, что мой отец поступил точно так же, как Шандор. Выбирая между любовью к женщине и семьей, он выбрал семью. Он выбрал меня и маму. Нет, он выбрал меня. Как Шандор выбрал отца. Потому что он управляет его судьбой. Меня пронзило страшное осознание того, что я поступаю точно так же, как Гозело. Я запретила отцу быть с женщиной, которую он любит, я не посчиталась с его чувствами, я думала только о себе и своем благе. Мне было комфортнее, чтобы отец остался с нами… нет, со мной. Чем я лучше Гозело? За что я так ненавижу его, если сама уподобилась ему?

      Ах, папочка, что же я наделала?

      – Папа, ты любишь Ларису?

      Отец вздохнул и отвел глаза.

      – Скажи мне честно, я приму любую правду.

      – Люблю.

      – Прости меня, папа.

      – За что?

      – За мой эгоизм. Я не позволила тебе быть счастливым с женщиной, которую ты полюбил. Наверное, за это и наказана.

      – Не говори так, – нахмурившись, сказал отец.

      Я снова положила голову ему на грудь.

      – Ты не боишься, – сказала я, – что через несколько лет