Придорожная трава. Ольга Денисова

Деревьев не осталось. Как жить, Илюха?

      – В окно глянь, болезный, – Илья похлопал его по плечу. – До белочки-то еще неделю пить надо.

      – Говорю тебе: болото кругом. Гниет. Как нарыв, изнутри гниет. Страшно.

      Илья внезапно вспомнил, что снилось ему перед рассветом. Ясный, осязаемый сон. Сапоги проваливаются в вонючую жижу, под рукой ломается тонкий ствол гнилого деревца… Как нарыв, действительно – нарыв. Потому что внутри происходит нечто, медленно нарастает напряжение, как будто рано или поздно случится страшное.

      – Ладно, – махнул он рукой, – спи себе, зараза.

      – Илюха, как жить-то будем? – Мишкин взгляд в итоге сфокусировался. – На болоте жить нельзя.

      – Да нету болота, приснилось тебе. В окошко посмотри. Солнце светит, листики распускаются.

      – Значит, будет. Случилось что-то, Илюха, точно тебе говорю. Кастрюли гнутые на земле валяются, тарелки битые. Телевизор с разбитым экраном. Нету избушки нашей… гусеницы… домики твои раздавленные… Жалко домики…

      Мишка всхлипнул сопливо, так что стало его жаль. Приснился сон плохой человеку, а он спьяну и понять не может, что это сон.

      – Да вон же они, домики-то! – Илья махнул рукой на полку над столом. – И кастрюли на месте, и телевизор стоит. Приснилось тебе.

      Было у Ильи увлечение – клеил он дома из спичек. Все дома, которые рубил, в спичках воспроизводил, и другие, которые понравились. Фотографировал со всех сторон понравившийся дом, а потом собирал и на полку ставил. Модели своих срубов всегда в двух экземплярах делал – дарил хозяевам, это очень людям нравилось. Оба огромных терема из Долины он тоже склеил дважды. Так они пока и стояли на полке, вместе с сотней других спичечных моделей.

      – Нет, Илюха, что-то случилось. Гусеницы, гусеницы… Железные, грязные…

      Чует ведь, алкоголик несчастный… И откуда только? Ведь Илья еще слова ему не сказал.

      – Может, не будешь пить сегодня больше, а? Я ребенка вечером привезу.

      – Не буду, не буду. Вот похмелюсь только, и больше не буду.

      Илья снова махнул рукой – бесполезно. Вот похмелится, проспится, еще раз похмелится, и так до бесконечности. Глядя на Мишку с Володькой, он дал зарок: по утрам ничем здоровье не поправлять, не пить даже пива – слишком хорошо рассмотрел, чем это заканчивается. Институтские друзья, с которыми он выпивал время от времени, удивлялись, иногда и обижались, что он отказывается пить два дня подряд, но потом привыкли, смирились, как и со всеми остальными его чудачествами. Правда, обычно они Илью с утра и не видели. Как-то само собой получалось, что под конец пьянки обязательно находилась какая-нибудь симпатичная (в ту минуту) особа, которой он был небезразличен.

      Трезвым женщин Илья слегка побаивался, они живо напоминали ему семейную жизнь, Лару, мучительный, затянувшийся и все же свершившийся разрыв. Но, на его счастье, большинство из них не стремились к долгим отношениям. Рекордный срок общения с одной и той же дамой за последние пять