Легионер. Дорога в Помпеи – 1. Валерий Гуров

шло своим чередом. Квинт напивался, а новым гостям подошел хозяин и принял заказ. А я обратил внимание, как грязны были их сандалии. В окрестностях Рима стояла солнечная погода, а значит, эти двое прибыли сюда издалека. Моё беспокойство растворилось – эти не за мной, обознался. Один из них мельком скользнул по мне взглядом, но быстро потерял интерес – хозяин поставил на стол чаши с вином. Музыкант начал новую партию и запел:

      – Ты любила там пировать, Киприда, в золотые кубки рукою нежной…

      – Гай, – отвлек меня центурион. – Ты хотел узнать, где можно обосноваться? Скажу тебе, мои ребята получали земли в Этрурии. Места просто отличные, и они много не попросят. Хочешь, подскажу, к кому обратиться? Помогут.

      И снова повторил что-то о том, что я хороший человек.

      – Буду благодарен.

      – Зовут Тарий Раф, он настоящий муж, несколько лет мы бок о бок воевали, а потом у него своя центурия появилась. Скажи, что ты от Дорабелы, и он тебе поможет… так, я на секундочку! А ты пока доешь салат…

      Квинт поднялся из-за стола и, покачиваясь, пошел на выход. Опять приспичило, за время нашего разговора он уже выходил раза четыре. Как и прежде, оставил на столе свой меч и дорожную суму под столом.

      Ну вот, не зря посидели. Надо бы запомнить имя сослуживца Квинта, возможно, действительно пригодится.

      Я обернулся, глянул на стол, где сидели новые гости, но их там не оказалось. Скорее всего, заглянули в каупону только лишь пропустить по чаше вина. Центурион же по пути к выходу успел обняться с несколькими людьми, выслушать благодарности за накрытую «поляну», выпил еще (чашу с вином он утащил с собой) и, наконец, исчез в дверях.

      – Приятного аппетита.

      На стол поставили поднос с большим куском мяса. Поросенка, наконец, приготовили и над подносом струился ароматный пар. Горячего хотелось, но к трапезе я приступать не стал. Поблагодарил хозяина, поднялся из-за стола. С секунду поколебавшись, прихватил с собой табличку центуриона, от греха подальше. Двинулся к выходу, поправив гладиус на поясе. Предчувствия были не самые хорошие. Все таки мне совсем не нравилась эта парочка, косившаяся на наш с Дорабелой стол.

      Выйдя из каупоны, я вдохнул полной грудью свежий ночной воздух. Огляделся. Центуриона нигде не было. Но недалеко от выхода я едва не споткнулся о чашу с вином, что валялась на земле… а потом со стороны стойла услышал ржание и шум.

      Понятно.

      Интуиция меня не подвела. В стойле происходило что-то нехорошее. Очень надеюсь, что это шумит Дорабела, который попросту перепил и заблудился.

      Я выхватил гладиус и двинулся туда. Нехорошее предчувствие нарастало, как снежный ком.

      – Квинт! – позвал я.

      Центурион не ответил, я ускорил шаг. И в этот момент из-за угла на землю как подкошенный рухнул центурион. Мелькнула мысль, что вино, наконец, его догнало. Но один взгляд давал ясный ответ – у Дорабелы была перерезана глотка…

      – Ничего… – послышался грубый мужской голос.

      Прыжок.

      Я оказался в стойле. Там стояли двое – те самые гости, пившие за счет Дорабелы.