Шифр Данте. Вазим Хан

это у Фернандеса не было ответа. Персис разглядела в темноте пару светящихся глаз. Где-то залаяла собака, потом еще одна.

      – Надо отвезти ее в морг.

      Персис отправила одного из констеблей в участок за катафалком и снова вернулась к телу.

      Фернандес опустился на корточки и потянулся к женщине.

      – Что ты делаешь?

      – Собираюсь ее обыскать.

      Это первое, что она должна была сделать.

      – Не трогай ее. Я сама, – резко сказала Персис, стараясь скрыть раздражение.

      Фернандес уставился на нее. Персис почувствовала его злость, но он молча встал и отошел в сторону.

      Осмотр не занял много времени.

      – Ничего, – сказала Персис. – Ни бумажника, ни паспорта, ни предсмертной записки. – Вдруг ей в голову пришла мысль. – Как она могла попасть сюда без денег? Чем она тогда заплатила таксисту?

      – Может, у нее было с собой ровно столько, сколько нужно. Или она не взяла сдачу. Там, куда она собиралась, деньги все равно ни к чему.

      Персис бросила на Фернандеса недовольный взгляд, но его глаза были устремлены вниз, на тело.

      – Так не одеваются, когда собираются покончить с собой, – сказала Персис. – Так скорее идут на свидание.

      – А у тебя было много знакомых женщин, которые покончили с собой?

      Персис покраснела и была рада тому, что в темноте этого не было видно. Она снова поднялась на ноги:

      – Первым делом нам надо выяснить, кто она такая.

      Она снова посмотрела на женщину. Такая красивая! Что могло заставить ее лишить себя жизни? Такой одинокий конец. Такой бессмысленный.

      Персис не нравилось, что констебли так беспечно оставили тело.

      После Раздела некоторые ее иллюзии пошатнулись. Долгие годы воплощением зла были англичане: ни один индиец не был способен на ту немыслимую жестокость, с которой вели себя европейцы. Но зверства, совершавшиеся во время религиозных стычек и бунтов, показали, что на самом деле для ее соотечественников человеческая жизнь стоила так же мало.

      Кто она? Кем она была?

      Бомбей. Город надежд. Но надежды разбивались, а город жил дальше, безразличный и равнодушный. Борьба за независимость уходила в прошлое, и Бомбей снова возвращался в «старые добрые времена». Процветали бары и клубы, киностудии один за другим штамповали фильмы, но кошмары, разрушившие страну, все еще бурлили под этим спасительным глянцем.

      А иногда они вырывались наружу.

* * *

      По дороге к Малабар-хаусу Персис чувствовала, что Фернандес хочет что-то сказать и сдерживается из последних сил. Напряжение становилось невыносимым.

      Наконец он заговорил, не глядя на Персис:

      – Ты сказала «нам».

      – Что?

      – «Первым делом нам надо выяснить, кто она такая».

      – И что?

      – Сет поручил это дело мне.

      Персис сделала глубокий вдох:

      – Под моим контролем.

      – Расследование веду я, и приказы должен отдавать я.

      – Это не главная часть расследования – отдавать приказы.

      Злая