Анна Каренина. Коллекционное иллюстрированное издание. Лев Толстой

теперь к Крицкому Николай Левин.

      – Потому что не считаю нужным терять на это время.

      – То есть, позвольте, почему ж вы знаете, что вы потеряете время? Многим статья эта недоступна, то есть выше их. Но я, другое дело, я вижу насквозь его мысли и знаю, почему это слабо.

      Все замолчали. Крицкий медлительно встал и взялся за шапку.

      – Не хотите ужинать? Ну, прощайте. Завтра приходите со слесарем.

      Только что Крицкий вышел, Николай Левин улыбнулся и подмигнул.

      – Тоже плох, – проговорил он. – Ведь я вижу…

      Но в это время Крицкий в дверях позвал его.

      – Что еще нужно? – сказал он и вышел к нему в коридор. Оставшись один с Марьей Николаевной, Левин обратился к ней.

      – А вы давно с братом? – сказал он ей.

      – Да вот уж второй год. Здоровье их очень плохо стало. Пьют много, – сказала она.

      – То есть как пьет?

      – Водку пьют, а им вредно.

      – А разве много? – прошептал Левин.

      – Да, – сказала она, робко оглядываясь на дверь, в которой показался Николай Левин.

      – О чем вы говорили? – сказал он, хмурясь и переводя испуганные глаза с одного на другого. – О чем?

      – Ни о чем, – смутясь, отвечал Константин.

      – А не хотите говорить, как хотите. Только нечего тебе с ней говорить. Она девка, а ты барин, – проговорил он, подергиваясь шеей.

      – Ты, я ведь вижу, все понял и оценил и с сожалением относишься к моим заблуждениям, – заговорил он опять, возвышая голос.

      – Николай Дмитрич, Николай Дмитрич, – прошептала опять Марья Николаевна, приближаясь к нему.

      – Ну, хорошо, хорошо!.. Да что ж ужин? А, вот и он, – проговорил он, увидав лакея с подносом. – Сюда, сюда ставь, – проговорил он сердито и тотчас же взял водку, налил рюмку и жадно выпил. – Выпей, хочешь? – обратился он к брату, тотчас же повеселев. – Ну, будет о Сергее Иваныче. Я все-таки рад тебя видеть. Что там ни толкуй, а все не чужие. Ну, выпей же. Расскажи, что ты делаешь? – продолжал он, жадно пережевывая кусок хлеба и наливая другую рюмку. – Как ты живешь?

      – Живу один в деревне, как жил прежде, занимаюсь хозяйством, – отвечал Константин, с ужасом вглядываясь в жадность, с которою брат его пил и ел, и стараясь скрыть свое внимание.

      – Отчего ты не женишься?

      – Не пришлось, – покраснев отвечал Константин.

      – Отчего? Мне – кончено! Я свою жизнь испортил. Это я сказал и скажу, что, если бы мне дали тогда мою часть, когда мне она нужна была, вся жизнь моя была бы другая.

      Константин Дмитрич поспешил отвести разговор.

      – А ты знаешь, что твой Ванюшка у меня в Покровском конторщиком? – сказал он.

      Николай дернул шеей и задумался.

      – Да расскажи мне, что делается в Покровском? Что, дом все стоит, и березы, и наша классная? А Филипп садовник, неужели жив? Как я помню беседку и диван! Да смотри же, ничего не переменяй в доме, но скорее женись и опять заведи то же, что было. Я тогда приеду к тебе, если твоя жена будет хорошая.

      – Да приезжай теперь ко мне, – сказал Левин. –