День Благодарения. Илья Горячев

безопасности, но на федеральных землях вас активно ищут. Вы свободный человек и в любой момент можете покинуть наш город, мы вас ни к чему не принуждаем, лишь предупреждаем об опасности.

      Мистер Фридман пожал Клоду руку на прощание, и уже через пару минут тот шагал по тенистым улочкам городка бок 6 бок с пожилым коренастым шерифом.

      – У нас славный город и добрые жители, да, мистер Клод. Вам у нас понравится.

      Клод с интересом осматривал опрятные просторные дома, маленькие аккуратные изгороди, белую акацию, растущую вдоль тротуаров. Он не был нигде дальше окрестностей Бостона и таких чистеньких, словно из старых чёрно-белых фильмов, городков никогда воочию не видал.

      – А это что? – Клод ткнул пальцев в небольшой памятник напротив конторы шерифа.

      – Полицейский, мистер Клод. Несколько лет назад местный скульптор подарил городу эту свою работу. Мы решили поставить этот бюст напротив нашего офиса. Он был хорошим копом. В начале двадцатых его поджарили в Миннесоте на электрическом стуле на потеху ниггерам, – услышав словечко, за которое в Бостоне любой «снежок» мог бы попрощаться со здоровьем, а может и с жизнью, Клод вытаращил глаза и даже споткнулся. Шериф Клаус криво усмехнулся.

      – Это Вирджиния, сынок, – он похлопал ладонью по Кольту – «Питон» на поясе, – по крайней мере тот её кусочек, что мы смогли сохранить… Здесь, южнее линии Мейсона – Диксона мы называем вещи своими именами и сказать про черномордого «нигер» в наших краях, слава богу, до сих пор незазорно, ну а если кто против – у нас всё ещё есть наши винтовки.

      – И как вам удалось… – Клод запнулся, подбирая слова, – сохранить старые порядки, – наконец, нашёлся он. Шериф кашлянул в кулак, прочищая горло, сцепил руки за спиной и вполголоса начал рассказ:

      – После запрета республиканцев – ты тогда наверняка ещё был школьником – у нас в городе появились какие-то мутные личности. И всё их в ратушу тянуло, как мёдом там было намазано. Мэра нашего тогда, как будто подменили. Эти подпевалы ни на шаг не отходили от него. Я сразу смекнул, что они неспроста. У нас цветных банд никогда не было, да и не из кого было им взяться, а тут появились какие-то здоровяки-латиносы, поначалу даже вежливые были, представляю, с каким трудом это им давалось, а потом уж стесняться перестали, но тронуть их мы уже не могли… После них ещё парочка черномордых подъехала. Постоянно все вместе тёрлись в кофейне старого Мо, а скоро один из мутных вообще её купил, так туда, кроме их шайки, никто и ходить не стал. Сперва не хотели мараться, а потом ещё и боялись. Тут и вторую поправку отменили – люди ворчали, конечно, но в итоге почти все разоружились. Мэр Стоун тогда весь высох, взгляд потух, а из Вашингтона приехали два вертлявых. Всё выговором своим и значками Гарвардскими кичились, так он, почитай, только с ними и общался. И вот вроде нет у них ничего общего, а в кофейне старого Мо постоянно они все вместе. И как-то постепенно опутали весь город – один из мутных к редакции газеты присосался, латинос