Последний человек из Атлантиды. Александр Беляев

хотят управлять от моего имени. Я не могу потерпеть ограничения моей власти!.. На заседаниях Верховного Совета жрецы стараются подавить мой авторитет авторитетом своих знаний. А если я и настаиваю на своем, они призывают авторитет божества. Воля богов для меня священна, но так ли интересуются боги нашими земными делами, как это представляют жрецы? Довольно! Я слишком долго терпел своеволие! Отныне в Совете вместо семи Верховных жрецов будет только три. Четыре места я отдаю военачальникам и лицам царствующего дома Посейдонисов. Заготовь приказ!

      Шишен-Итца вытер ладонью выступивший на лбу холодный пот.

      – Великий царь…

      – Довольно слов! Я хочу быть великим на деле…

      – Пусть гнев твой обрушится на меня, но это невозможно…

      – Ну, теперь они не скоро кончат, – шепнула Сель и, дернув няньку за одежду, побежала по крутой малахитовой лестнице.

      Нянька ковыляла вслед за нею, тряся старой головой.

      – Быть беде… быть беде… Не может быть здорово тело, когда руки ссорятся с головой…

      – Что ты ворчишь там?

      – Нельзя обижать жрецов! Гнев богов страшнее царского гнева!

      IV. Адиширна-Гуанч

      Сель подошла к высокой золотой стене, ограждавшей Золотые Сады. У стены была низкая дверь. Вынув из-под плаща бронзовый ключ, Сель открыла замок, пружина которого издала мелодичный звон. Тяжелая дверь подалась с трудом.

      – Идем!

      Ца тяжко вздыхала и колебалась.

      – Ну, оставайся здесь, если боишься. Я одна пойду! – решительно сказала Сель и проскользнула в полуоткрытую дверь.

      Сгорбившись, кряхтя и мотая головой, старуха последовала за нею.

      В проходе она зацепилась платьем за острый край золотого листа и изорвала платье.

      – Не к добру это… не к добру, – ворчала она.

      А Сель уже стояла на высокой площадке и смотрела как зачарованная на волшебную картину, расстилавшуюся перед нею.

      Золотые Сады спускались широкими террасами. Каждая терраса сверкала в лунных лучах своими золотыми деревьями, листьями, плодами, феерическими цветами. Все это было вычеканено из золота и серебра. На цветах сидели бабочки, раскрыв свои крылья, на ветках – птицы; свернутые ужи, громадные ящерицы и улитки виднелись в золотой траве. Целые поля маиса были вычеканены из золота и серебра с волшебным искусством. По обе стороны дорожки, усыпанной золотым песком, дремали громадные золотые львы. Самый сильный ветер не мог поколебать ни одной ветки, ни одного листа в этом необычайном саду.

      Сель долго не могла оторваться от этой картины…

      Даже старуха Ца, забыв о своем неповиновении царскому слову, в восторге хлопнула кривыми, костлявыми пальцами по коленям и воскликнула:

      – Вот так внук!

      – Какой внук? – с недоумением спросила Сель.

      – Адиширна, внук он мне…

      – Я и не знала!.. Отчего же ты не говорила мне об этом?

      – Мы люди маленькие, кому интересно наше родство? А только нельзя не похвалиться. Ведь