Кроваво-красные бисквиты. Лев Брусилов

Федорович Скворчанский, по вашим же словам, мертв! Поэтому услышать вас он не может. Говорите нормально! – строго сказал Алтуфьев.

      – Покойники, ваше благородие, они получше живых слышат… – тихо проговорила Варвара и повела глазами из стороны в сторону.

      Следователь знал: предрассудки и суеверия – вещь сильная, и просто запретом их не победить. Иногда свидетели даже переставали давать показания, опасаясь, что будут за это наказаны духами. Поэтому Алтуфьев повел свою речь иначе:

      – Михаил Федорович, он уж, наверное, на небесах. У него сейчас другие заботы, какие, не знаю, но уж точно не ходить по судейским кабинетам.

      – Нет, – отрицательно мотнула головой горничная, – он не на небесах. Он, ежели знать хотите, и вовсе туда не попадет!

      – Почему?

      – Потому, – тихий голос Варвары стал еще тише, она поманила рукой следователя, – потому что он…

      – Что? – Алтуфьев тоже заговорил шепотом и про себя чертыхнулся.

      – Потому что он, – горничная сделала глубокий вдох и на выдохе прошипела: – Мертвяк!

      – Покойник?

      – Нет, мертвяк. Покойники – это те, кто своей смертью умирают и в свой срок. А Михаила Федоровича отравили, и он стал мертвяком. А они на небо не попадают, они никуда не попадают, души их неупокоенные тут, промеж нас, ходят. – Горничная обвела кабинет следователя руками, глаза ее сделались больше медных пятаков. – Просто мы их не видим, потому как зрения у нас такого нету, а вот чувствовать чувствуем или слышим. То где-то что-то стукнет или вдруг ни с того ни с сего ветром подует, глядь, а окна-то закрыты…

      Алтуфьев почувствовал, как какое-то легкое дуновение коснулось его левой щеки и вздрогнул. Про себя подумал: «А ведь нагонит девка глупая страху, пора с этим заканчивать!» Вслух же успокоительно сказал:

      – Хорошо, говорите шепотом. Итак, вы поспорили с кухаркой, потом помирились, что было дальше?

      – Потом пришел мальчонка этот – Марко, посыльный от Джотто. Принес пирожные…

      – Он принес их вовремя, не опоздал?

      – Нет, точно в назначенное время. Я нарочно на часы в передней поглядела, было двенадцать минут девятого.

      – Продолжайте.

      – Взяла я у него пакет…

      – Этот мальчик не показался вам каким-то странным, встревоженным?

      – Да нет! – сразу, не думая, ответила Варвара. – Он был таким же, как всегда. Ну, может…

      – Что? – спросил, точно выстрелил, Алтуфьев.

      – Да нет, ничего, – отмахнулась горничная, – это я уж после всего случившегося сама придумываю, был обычным, как всегда. Взяла я, значит, пакет, посыльный убежал. Смотрю, а ленточка на узел завязана…

      – И что с того? – не понял Алтуфьев.

      – Ну как же? Всегда ленточки на пакетах бантиком завязывали, а тут узелок, да еще и затянутый. Я и огорчилась, вот, думаю, баба невезучая…

      – Почему?

      – Ленточку пришлось ножнями резать, а в тот день как раз моя очередь была.

      – Ваша очередь резать ножницами?

      – Да нет! – отмахнулась