Под небом без Луны. Ася Хоутен

клетке целые. Решения дочери променять уютную квартирку в охраняемом жилом комплексе на это она не понимала, но пыталась принять. Да, денег теперь меньше, но и они с мужем не бедствовали. Могли помочь, пока не закончится терапия. Лина и слушать ничего не хотела.

      В квартире за дверью из, по ощущениям, картона, было на удивление чисто. В последнее время состояние Лины не давало ей убираться ещë и дома, иногда Елизавете Львовне и вовсе казалось, что в той аварии она потеряла сразу двоих дочерей.

      – Лина? Милая, ты в порядке?

      Тишина. Такое молчание не похоже на Лину, и предчувствие беды охватило еë с ног до головы. Елизавета Львовна заглянула в убитую ванную, где бирюзовая краска кусками слазила с побитых грибком стен, и крошечную кухню, в которой в кои-то веки линолеум не лип к ногам, а в мусорке не осталось ничего, кроме пары скомканных бумажек, но никого не нашла и вздохнула с облегчением. Самые страшные варианты она отмела ещë на ванной, но и в спальню заглядывала с опаской. Неясная тревога не отступила.

      В комнате царила чистота, какую Лина не наводила даже в детстве под строгим контролем. Кровать заправлена и как! Ни единой складки на терракотовом пледе, ни одной лишней кисточки на столе и даже – подумать только! – скрипучий стул с выбитой перекладиной свободен от Эвереста безвкусных футболок случайных цветов.

      – Да что же это, совсем на тебя не похоже, милая…

      Она подошла ближе к столу, чтобы получше рассмотреть единственный лист бумаги и в лëгком недоумении замерла. На столе лежал кусочек скриншота онлайн-карты, поверх изображения почерком Лины была выведена странная фраза: «Давай сбежим туда, где никто не знает твоего имени?»

      Елизавета Львовна покачала головой. Странную фразу точно написала Лина, но что она имела в виду и главное – кого спрашивала об этом? Не найдя ответа сама, она осторожно сложила записку в несколько раз и спрятала в элегантный светло-коричневый клатч. Нужно показать Петру, муж обожал всякие загадки.

      На лестничной клетке Елизавета Львовна заметила утончëнную леди, выглядевшую чужой в бардаке грязного подъезда старой пятиэтажки. Она невольно улыбнулась, зацепившись взглядом за пастельный шейный платок с изображением незабудки.

      – Какой чудесный платок, – не удержалась она. – Давно хотела такой же. Не подскажете, где купили?

      Покупка новых аксессуаров интересовала еë в последнюю очередь, но даже этот вопрос звучал чуть тактичнее, чем вопросы вроде: «Не жарко ли вам носить платок в разгар лета?»

      – Благодарю, – леди улыбнулась и поправила каштановые локоны, рассыпавшиеся по плечам. – Но это ручная работа.

      Она сняла солнечные очки, и ярко-красные глаза в темноте подъезда – это всë, что через пару минут, спустившись по разбитым лестницам, смогла вспомнить Елизавета Львовна.

      Поправив шарф с незабудкой, элегантным узлом завязанный на шее, она достала мобильный телефон из пустого клатча, позвонила мужу.

      – Пëтр Алексеевич, вы были правы, – за