Перестройка. Александр Черевков

чтобы сесть на нужный автобус. Передо мной, вдруг, на проспекте открылась ужасная картина.

      Всегда чистый, мытый проспект, выглядел так, как огромная городская свалка в Латинской Америке. Больше всего, проспект Рудаки походил на огромную съёмочную площадку американского боевика.

      Где, по сюжету фильма, все в городе разбито и разграблено. Можно было подумать, что здесь снимали какой-то фильм. Несколько минут находился в шоке от увиденного.

      Никак не мог сразу сообразить, что все это ни страшный сон и ни кино, а тут реальная жизнь, которая устроила нам такой огромный погром в Душанбе. Немного придя в себя, решил, что надо двигаться к университету.

      Может быть, там мне все станет предельно ясно? Что же всё-таки произошло вчера в городе, после моего отъезда домой? До университета мне идти далеко.

      Но, что тогда делать? Ни стоять же мне на одном месте? Надо туда добираться. На часах начало седьмого, а на улице нет ни одной души. Словно Душанбе весь разом вымер от чумы в течении одной ночи.

      Иду прямо по проезжей части проспекта "Рудаки", опасаясь неизвестно чего от мрачных громад серых зданий. На фасадах зданий, крупными буквами на разных языках, цветной краской написаны ругательства и лозунги.

      У некоторых деревьев поломаны ветки, срезанные пулями из автоматной очереди. Деревья, как огромные великаны, стоят с поломанными руками-ветками, с них тычет кровь-сок.

      Деревья как люди страдают, но только не могут плакать голосом, лишь мучительно скрипят поломанными руками-ветками, и никто из людей не может им помочь в тягостное время, избавить их от жуткой боли.

      Ведь люди сами страдают. Попрятались в домах и залечивают свои раны, полученные от ночного погрома. Дальше по проспекту Рудаки. Витрины шикарных магазинов разбиты и разграблены.

      Национальный Банк Таджикистана изрешечён пулями из автоматных очередей. Решётки на окнах банка погнуты. Местами решётки вырваны и висят на косяках оконных рам.

      Рядом с окнами банка и у центральных дверей огромные лужи человеческой крови. Возле входа в банк развороченные взрывом тротуар и цветочный газон.

      Вокруг воронки от взрыва разбросаны окровавленные части человеческого тела. По некоторым фрагментам тела можно определить, это был мужчина. Головы, которого рядом нет. От этого вида начинает тошнить. Едва сдерживаюсь от сильной рвоты. У меня кружится голова и раскачивает в стороны. Продолжаю движение. На перекрёстке улицы Кирова и проспекта Рудаки несколько обгоревших машин, собранных в баррикаду.

      Всюду много людской крови. На шесте, воткнутом в цветочную клумбу, голова мужчины с дыркой в голове от пули. Глаза, щеки и язык проколоты кусками ржавой проволоки.

      Возможно, это голова того обезглавленного мужчины у здания банка? Ужасно кружится голова, мне становится настолько дурно, что начинается сильная рвота. Глазами пытаюсь найти воду, но воды тут рядом нет нигде.

      – О, Боже! – переведя дыхание от сильной рвоты, стону, и, продолжаю вновь изрыгать то, что было у меня в желудке,