Призраки войны. Анна Варнике

применения, пытались впихнуть в мою бедную, больную голову преподаватели, казалась мне теперь совершенно не применимой к реальной жизни, где самые близкие люди с такой легкостью покидают или предают друг друга. Кроме того, с пугающей отчетливостью передо мной вырастал угрожающий призрак нищеты. Времена, когда студенты худо-бедно могли существовать на стипендию, безвозвратно канули в Лету. Я донашивала вещи, связанные бабушкой, продавала из квартиры то немногое, что считала излишней роскошью, и тут же глупо тратила деньги, совершенно не умея растягивать их на какой-то хоть сколько-нибудь длительный срок.

      При этом я не переставала удивляться тому, как Ната на свою скромную пенсию ухитрялась обеспечивать нам обеим сносное существование. Впрочем, только теперь я поняла, что бабушка, чтобы я могла спокойно учиться, просто убила себя непосильной работой. Пока я упивалась литературными диспутами, перемежаемыми «КВНами» и капустниками, бабуля, сама историк по образованию, полностью забросила свои любимые книги и обшивала соседок, мыла лестницы во всех трёх подъездах нашего дома, а с утра пораньше ехала на самые дальние рынки, где можно было взять продукты подешевле. При этом она никогда не жаловалась, не пыталась представить свою жизнь, как ежедневный подвиг. Любую работу делала она легко и будто радостно, поэтому всё происходящее я, глупая, самодовольная дура, воспринимала как должное.

      Запоздалое сожаление разъедало теперь мою душу, как кислота. Всё чаще накатывали на меня вспышки слепой, безадресной ярости. Общение с однокурсниками вызывало во мне острую боль, точно с меня внезапно содрали кожу, и вся я превратилась в клубок обнаженных нервов. Впереди была зимняя сессия, но я поняла, что ни один экзамен сдать не в состоянии, потому что любая строчка учебника не вызывала во мне ничего, кроме глухого раздражения. И вот, словно перст судьбы, наткнулся на меня в коридоре Курасов, судьбоносно положивший конец всему тому, за чем у меня не хватало смелости самой захлопнуть дверь.

       Глава 3

      Ранние декабрьские сумерки уже опустились на город, когда я решилась повернуть домой. Шипя, как доисторические ящеры по проспекту потоком шли машины, разбрызгивая вокруг грязное месиво подтаявшего снега. Какая-то наглая иномарка, лихо обходя более медлительных собратьев, пронеслась совсем рядом с бордюром, обдав меня фонтаном грязи.

      – Тварь, наглая, зажравшаяся тварь, – злобно прошипела я, размазала ладонью по лицу ледяные грязные капли и свернула в тихий переулок, уводящий в сторону от трассы. Если идти напрямик по переулку и дальше через парк, то до дома оставалось рукой подать.

      По пустой улочке скупо подсвеченной жирным светом одинокого фонаря промозглый ветер гонял обрывки бумаг и пакетов. «Сейчас приду, согрею чаю, заберусь на диван, укроюсь бабушкиной шалью, возьму большой альбом с фотографиями и буду его листать», – мысленно составив такую программу на вечер, я прибавила шаг.

      Трое подростков вышли из-за угла неожиданно. Они громко хохотали и то дело