Багровое откровение. Исповедь алого генерала. Alex de Arden

одни нитки. Плащ и рукава выглядели еще ужаснее. Все тело в ссадинах и кровоподтеках. Волосы спутались и напоминали паклю.

      Явись в таком виде к начальству в Берлине, сразу оказались бы в полиции нравов или хуже. Однако несмотря на неблагопристойный вид, радовало, что остались живы, хоть и с проблемами по самые уши.

      Благодаря своевременному переливанию крови тяжелых последствий для здоровья удалось избежать. Уже на следующий день Фридрих крепко стоял на ногах. Наложив повязки и обработав раны, ему разрешили вернуться к службе.

      С Вальтером оказалось сложнее. Все случившееся сильно повлияло. После пережитого требовался длительный отдых. Последующие дни, проведенные в лагере, никто, кроме, разве что Фридриха, не искал с ним встречи.

      Подводя некую черту, стоит сказать, что жестоких убийств и похищений на границе и в городе больше не происходило, не считая геноцида в самом лагере, функционирующем вплоть до конца войны.

      Хёссу в тот раз тоже избежал трибунала. Вернувшись в Берлин, никто из нас не стал упоминать о его ошибках, но судьба была не столь снисходительна…

      В конце войны правосудие настигнет. По решению польского верховного трибунала он будет приговорен к повешению. По иронии судьбы, его земной путь оборвется там, где лично забрал жизни сотен узников, и о котором с такой любовью говорила его жена, считая жизнь в Аушвице: раем на земле.

      ЭХО ПРОШЛОГО

      Невзирая на найденные улики, доказывающие причастность Аненербе к расследуемым убийствам, мы не могли обвинить их, не опасаясь разделить участь жертв.

      Главной причиной для подобных опасений, был Генрих Гиммлер. Второй человек в государстве, он был создателем и главным руководителем исследовательского института. И тут, собственно, напрашивался закономерный вопрос: «как обвинить тех, кто сам же и играл роль судей? Кто заведомо знал и скрывал правду?»

      Истинных виновников тех чудовищных преступлений изначально невозможно было арестовать. Нам попросту никто бы не поверил, списав доводы на игру воображения.

      Наряду с рейхсфюрером, беспокоил Вальтер. Из-за продолжительных ночных кошмаров, что стали сниться после возвращения, он стал подозрительным и замкнутым. Находясь рядом, держался на расстоянии и лишний раз не вступал в разговор.

      Не желая наблюдать за отчаянными метаниями между страхом и долгом, я попросила освободить его от обязанностей по охране моей жизни. По счастью, зная неприступный характер, Гиммлер быстро согласился, но то ли дело Авель…

      Руководствуясь принципом: «если подчиненному, что-то не нравиться, но это не нарушает субординацию…», он просто игнорировал происходящее. В свою очередь, не имея возможности избежать контакта с прямым начальством, Вальтер просто помалкивал, лишний раз стараясь не вставать у него на пути.

      Намереваясь раскрыть преступную деятельность Аненербе и докопаться до истины, я засиживалась в архивах департаментов, искала любой компромат на рейхсфюрера и его прихвостней.

      Часы, проведенные