Здравствуй, племя младое, незнакомое!. Коллектив авторов

под полок забилась, а Байник в куренка ощипанного оборотился и шмыг на улицу, да скорехонько к своей сауне, знай только крылышками-костышками помахивает.

      Сполз кое-как Филиппс на пол, штаны натянул да через порог на карачках перекувыркнулся и тихохонько, тихохонько по картошке к пряслу, а там в овражек поковылял. Так и сгинул бы навечно где-нибудь в овраге том в лопухах, если бы не Ксения. Хватилась она чего-то в баню пойти. Что такое?! Дверь настежь, по всему полу крапива накидана, боярышнику кусты наломаны. «Кто-нибудь озорничать заходил, – подумала. Взялась за веник, выметать, глядит – ботинки у порога стоят, лакированные, новехонькие. – Такие только у Филиппа могут быть…» Схватила да побежала отдать, да пристыдить, чтоб по чужим баням не лазил. И нашла его в овраге, умирающего. Притащила домой, выходила, молоком отпоила.

      – Ступай, – говорит, – теперь домой, коли отудобел…

      А он и идти не хочет.

      – Чего, – говорит, – мне одному там, в хоромах тех, делать? У тебя тут вон как хорошо, спокойно…

      КУМАЖА

      Телемастер-шабашник Авдей Луковой и частный предприниматель Семен Артемич сидели за столом друг перед дружкой и угощались. Перед каждым лежало на противнях по целому зажаренному в гриле до румяна гусю. Стояли на высоких ножках фужеры с белым вином, а около них – стопочки с чистой, как слезиночка, водкой. Гусятину раздирали руками, по-русски, не признавая ножей и вилок. Пальцы с удовольствием утопали в масляной горячей мякоти, нос ловил аромат пряностей, а язык – острый вкус нежного мяса. Вино подливали и пили, когда просто хотелось пить, а водку – когда от удовольствия созревал очередной тост.

      Тосты выдумывал и произносил на правах богатого и радушного хозяина Семен Артемич.

      – Давай-ка выпьем за гуся… Чтоб леталось ему, жировалось на вольном хлебу, свежем воздухе…

      – Не больно-то вольготно ему, наверно, тут, – указал гость кивком головы на противень.

      – А я предлагаю выпить за другого гуся, который еще в стаде ходит, но скоро, думаю, попадет к нам на сковородку!

      Гость согласился с тостом, чокнулись хрусталем, выпили за гуся и опять начали аппетитно есть и беседовать.

      – Я, – причавкивал Семен Артемич, – всю жизнь, может, мечтал вот так вот гуся слопать целиком… но еще мечтаю о баране на вертеле.

      – Меня позвать не забудь, – облизнулся Авдей.

      – Позову! Я всех друзей тогда созову. Вот, скажу, братцы, дожил я наконец до счастливой жизни, порадуйтесь вместе со мною…

      Авдей уже заметно охмелел, поднял рюмку:

      – Хорошо живем…

      – Хорошо, друг. У меня в одном колхозе целое стадо гусей ходит. Председатель деньгами не смог расплатиться, пришлось живыми гусями брать. Хочешь, завтра их к моему дому, к подъезду прямо, какая-нибудь деревенская босоногая Матанька пригонит хворостиной? Как в кино… Ну, давай выпьем…

      Гусей съели и косточки обглодали, вином запили; потом выпили еще по стопке водки, закусили лимоном; потом пили кофе, закусывали ломтиками сыра, сытно откидываясь на спинки