Ты мне (не) пара. Юлия Четвергова

занавеску. Она тебе ничего плохого не сделала. – басит незнакомец и ставит на пол инвентарь для уборки.

      – Да я и не собиралась, – пытаюсь негромко отмазаться, пожимая плечами. Но, увидев слишком уж выразительный взгляд, направленный на меня, сдаюсь. – Да! Да, я хотела сделать из неё тряпку. – выставляю руки перед собой. Терпеть не могу признавать свою вину. – Извини, что решила, будто она тебе может не нравиться. Видимо, у нас с тобой слишком разное чувство прекрасного.

      Похититель саркастично выгибает косматую бровь. Судя по его выражению лица, он успел не только переодеться, но и немного успокоиться после моей некрасивой выходки.

      Кремень – а не мужчина. Другой бы на его месте точно не оставил бы это просто так.

      – Считай, что извинения приняты. – снисходительно улыбается уголком губ. И, не успеваю я обрадоваться такому быстрому прощению, как он добавляет. – Но любые слова должны быть подкреплены действиями. – и с намеком смотрит на инвентарь.

      Я молча подхожу к ведру с водой, держа язык за зубами, чтобы не ляпнуть ещё чего-нибудь эдакого. Присаживаюсь, чтобы было удобнее, окунаю половую тряпку в воду и отжимаю её.

      Когда поднимаюсь, чтобы отправиться исполнять роль уборщицы, не вижу, но чётко ощущаю на себе тяжелый взгляд. Он покалыванием скользит по изгибу спины и останавливается в районе ягодиц.

      Вспыхиваю, понимая, что он бесстыдно рассматривает меня и даже не пытается это скрыть. Я на его территории. Беспомощная пленница, находящаяся его власти. Поэтому ему бессмысленно что-то скрывать или быть не тем, кем он является на самом деле.

      Чудовище с извращенскими замашками…

      – Ты так и будешь тут стоять? – не выдерживаю и спрашиваю у него, прежде чем приступить к уборке.

      – Я тебе чем-то мешаю? – хрипит незнакомец.

      – Да, своим разглядыванием. – метаю в него недобрый взгляд.

      – Не знал, что ты такая скромница. – ехидно скалится мужчина. А потом его выражение лица резко меняется на пугающее. – Приступай. – приказывает он.

      И я подчиняюсь. Хотя внутри всё вопит: «Ты же Соловьёва! Как смеет такое ничтожество, как он, тебе приказывать? Да он в ногах у тебя валяться должен! Просить! Умолять!»

      Запихиваю свой стервозный внутренний голос куда подальше, и приступаю к уборке. И если с «верхами» всё более-менее протекает легко и быстро, то с полом придётся хорошенько постараться. Суп разлился везде, где только можно. Хоть бери и всю комнату сразу отмывай.

      Плотно стискиваю зубы и встаю на колени. Начинаю мыть пол. И только тогда, когда прохожусь тряпкой под кроватью, пытаясь достать везде, где только можно и насколько позволяет длина собственной руки, понимаю, что всё это время намывала пол с оттопыренной пятой точкой.

      Но я не успеваю даже подумать о том, чем мне это может грозить, потому что рядом со мной раздаётся хриплый бас, а на ягодицы ложится горячая ладонь, поглаживая.

      – Молодец, хорошая девочка.

      Охреневая от происходящего, я делаю то, что в моём положении сделала любая другая девушка