.

в такт сердцу, а что, если она, всё же, залезет на вершину и заметит меня? Нет, лучше потихоньку пересижу здесь, осмыслю происходящее, а потом видно будет. Сижу, мрачно-злобные тучки по небу бегут, моросить стало каким-то чёрным дождём, противная погода установила своё мерзкое влияние. Тут только заметил, что у меня, кроме кровоточащей ноги, и пальцы рук все исцарапаны, кровь и из них тоже сочится. Ну, вот ещё этого не хватало, вспомнил, где-то читал, что бесноватые люди чуть ли не за версту кровь чуют. Омыл немного под моросью, кое-как обтёр о мох на камне, сунул под мышки, чтобы успокоились, не дрожали, да и малость обсохли, ведь когда кожа сухая, кровь быстрее останавливается. Посидел немного, да что же это! Опять где-то рык, но уже не так далеко! Тихонько выглядываю, смотрю, Веснушка стоит на той вершине, на которую я поднимался, примерно так, как обезьяны стоят, на все четырёх лапах, и принюхивается к воздуху, носом вверх- вниз шмыгает. Меня, слава небу и горам, не заметила.

      Иногда для сохранения жизни так немного надо – всего лишь не заметить человека.

      Встреча с ребятами

      – Что же мне делать, что делать? – мысли мои стучат, как по наковальне молот. Может, спущусь, и быстро-быстро переберусь на тот берег к старику? Он же, как бы, человек, может, и не один, он же как-то чем-то сможет помочь, я думаю. Да, наверно, правильная мысль. Осторожно, чтобы камни из-под ног не падали и шум не поднимали, они же очень скользкие после мороси, начинаю слезать со скалы. Если взялся рукой за выступающий камень, то держаться надо очень крепко. Здесь легко оступиться и упасть на камни, и все, прощай жизнь, гарантировано, что руки-ноги будут переломаны. Вот, облезлый-то обрадуется!

      Острые края камней немного спасают, одну ногу ставлю на один край, другую ногу на другой. Руками цепляюсь за камни понадёжнее, так, ещё немножко, ещё, уже ниже, ещё немного ниже, скользко, чёрт, опять руками перебираю уже нижние уступы, не знаю, надёжны ли, опять ниже и ещё немного ниже.

      Интересно, есть ли у кошек свой бог, а то я бы его вспомнил. Берег все ближе, я ещё на скале, вдруг, слышу, ребята вдвоём идут в сторону палатки. Почему вдвоём, интересно? Идут, о чём-то разговаривают между собою, ведут себя, мне показалось, как обычные люди. Ничего у меня в душе, как говорится, не ёкнуло, а что бы вы делали на моём месте? Прислушивались к ёканью в своей душе и поостереглись? Окликаю их по именам, тихонько зову, но так, чтобы только они могли услышать. Остановились, увидели меня, машут мне руками.

      Слезаю, поминутно оглядываясь, подхожу, слегка прихрамывая, руки гудят от перенапряжения, а они, замечаю, тоже какие-то возбуждённые. Обмениваемся впечатлениями. Я им о Веснушке, а они мне о своих девушках. Их девушки просто стали лезть на скалы среди расщелин и никакой агрессии не показали, не то, что моя Веснушка. Возможно, её моя выступившая кровь и пробудила в ней агрессию. Ребята своих девушек пытались остановить, окликали, но они совершенно никак не реагировали. Полезли девушки куда-то, как словно зомбированные