Антакарана. Час расплаты. Татьяна Шуклина

уже остановилась, остался огромный синяк. Надо бы обработать рану.

      – Пустяки, не волнуйтесь за меня! Не волнуйся, я хотел сказать, – и Диез вежливо улыбается. По лицу парня заметно, насколько неловко ему демонстрировать свою волосатую, да еще и покусанную, щиколотку существу женского пола.

      В это время Бабур бегает от игрока к игроку и участливо интересуется, не нужна ли кому его помощь. Наконец, этот назойливый тип добирается и до меня.

      – Как ты себя чувствуешь?

      – Отвали, – его христианская добросердечность раздражает меня. Но затем я беру себя в руки, вспоминая о придуманном образе простоватой и дружелюбной девчонки:

      – Извини, спасибо, не нужно.

      Внезапно он берет мои холодные пальцы в свои теплые ладони и шепчет:

      – Лола, ты такая отважная! Спасибо тебе за это! – и отходит прочь. Странный маленький человечек.

      В это время появляется Эльф и объявляет о том, что в двухстах метрах отсюда нашла склад.

      ***

      Складом оказывается разбитая двухместная палатка со следующим содержимым: еще четырьмя двухместными палатками в собранном виде; десятью спальными мешками и комплектами сменной одежды в герметичных пакетах; десятью парами резиновых высоких сапог на шнуровке; длинной веревкой; метровой тубой и огромным яблочным пирогом. Организаторы на удивление щедры сегодня. Но Марко придерживается другого мнения:

      – Могли бы положить аптечку, – неодобрительно мотает он головой. – В джунглях может случиться всякое. Диез, иди сюда. Я немного имею представление об оказании первой помощи.

      С этими словами, мужчина вскрывает герметичный пакет с надписью «Марко» и молча отрывает оба рукава от своего костюма. Затем тщательно промывает рану музыканта водой из ручья, который протекает рядом с полянкой, и ловко фиксирует ее импровизированной повязкой.

      – Так-то лучше. Надеюсь, инфекция не попала.

      – Что Вы! Я чувствую себя превосходно! – искренне заверяет его Диез.

      В тубе обнаруживается большой сверток бумаги с заданием от Маэстро. Но прежде чем приступить к его прочтению, мы единогласно голосуем за то, чтобы передохнуть и полакомиться ароматным пирогом.

      Я расстелила свой спальник и полулежа уплетаю вкуснейшее лакомство. При этом чувствую себя почти хорошо. А ведь у меня присутствовали определенные опасения, что болезнь может вернуться…

      С содроганием вспоминаю те дни, когда не могла смотреть на еду без отвращения. Пища вызывала во мне лишь тошноту и непонятную агрессию. Я могла несколько дней ничего не есть, и каждый такой приступ заканчивался неделей интенсивной терапии. Первый раз это случилось, когда мне было семь. Одна взрослая девочка в интернате назвала меня жирной уродиной и добавила: «поэтому тебя никто не любит, поэтому твоя родная мать предпочитала пить и гулять с мужиками, вместо того, чтобы смотреть на твою отвратительную разъевшуюся