Автор идеи цвета. Ив Даргель

мысленно прикинул количество знаков, улетающих с его счета, и безрадостно согласился, не скрывая угрюмого выражения лица.

      Катр легко поднялся, бесшумно прошел мимо Мартина и с явным удовольствием нажал на платиновую кнопку, скрытую в проеме двери. В атмосфере комнаты что-то изменилось – неуловимо, но отчетливо, как перемена погоды. Это ощущение ни с чем не спутать даже с закрытыми глазами и окнами – оно накрывает глухой пеленой. Стены медленно и неравномерно сгущались до мраморной тяжелой гладкости. Непроницаемость для избранных – высочайший знак доверия на весьма короткий период.

      – Представляешь, я впервые нахожусь в режиме абсолютной приватности, за исключением одного несущественного эпизода. А я тогда был так занят, что его можно и не принимать в расчет, – признался Катр, вернувшись на свое место на подоконнике и с искренним любопытством оглядывая изменившуюся комнату.

      – Почему это? – вежливо поинтересоваться Мартин, хотя именно сейчас его не заботили вопросы чьего бы то ни было жизненного опыта. Тратить драгоценное время на светскую беседу казалось расточительной глупостью.

      – Все просто. Сначала у меня не было необходимого количества знаков, а потом я стал считаться настолько важной персоной, что не имел больше права претендовать на полную закрытость в одиночестве – только с теми, чей кредит доверия огромен. Вроде тебя, зануда. А теперь я вообще понятия не имею о своем статусе.

      – А что бы с тобой сделалось, если бы ты побыл по-настоящему один в защищенном пространстве? – Мартин не обратил внимание на обидное слово. Он давно научился фильтровать информацию и отделять действительно ценное от ерунды, не стоящей внимания.

      – Ну-у, не знаю. Я бы подавился каким-нибудь печеньем, например, а помочь некому. Был бы ужасный скандал, не правда ли? Так что благодарю тебя за возможность действительно приватно поболтать, доктор Мартин.

      Катр иронично склонил набок лохматую голову и внимательно уставился на ерзающего от нетерпения друга.

      – Не тяни, Кар, я больше не могу не знать, – жалобно, как стажер, ищущий ответа на пока еще недоступный пониманию вопрос, взмолился Мартин.

      – Не тяну, Мар, я привожу мысли в порядок. Пока отвлекаюсь на дурацкую болтовню, они, глядишь, и сформулируются. Понимаешь, это настолько очевидно, что удивительно, как умудрились сделать из незатейливой истины величайшую тайну. За линией Архива финал понятен каждому ребенку, хоть раз имевшему хомяка или птичку.

      – Что такое хомяк? – заинтересованно среагировал на незнакомое смешное слово Мартин.

      Катр только фыркнул. Лекция по зоологии явно не входила в планы профессора.

      – Я расскажу тебе сказку, малыш, – начал он тихим, заговорщицким голосом. – Однажды… – он сделал паузу и опять было собрался улыбнуться, но, увидев напряженное, бледное, старое лицо ученика, дрогнувшим голосом тихо заговорил.

      – Мартин, ты, конечно, догадываешься, что мы не случайно отделены от того самого мира, и если