Беременна (не) от тебя. Юлия Гауф

а вот он, возможно, нет.

      – А сама что?

      – Меня он не слушает, – отмахиваюсь от вопроса также, как Тимур от любых моих слов отмахивается.

      Право же, зачем прислушиваться к жене? Да еще и карикатурной, как я: к блондинке и художнице.

      Узнают – засмеют. А то, что не зазорно мужчине проверить свое здоровье, будучи жителем двадцать первого века – это очень умно, да.

      – Я постараюсь убедить Тимура, – как всегда тихо и незаметно отвечает отец.

      Не убедит. Но попытаться стоит.

      – Ты счастлива с ним, милая?

      Нет! Нет, папа, я не счастлива с Тимуром!

      Вот только сама не понимаю, что мне нужно. Муж не бьет меня, прямо не оскорбляет, дарит дорогие подарки. В деньгах отказа нет, как и в капризах, на которые Тимур сквозь пальцы смотрит. Художка для него такой-же каприз, как и сумка Биркин.

      Блажь.

      – Да, я с ним счастлива, – кладу ладонь поверх отцовской, желая успокоить. – Тимура я люблю, как и он меня. Не переживай.

      – Не могу, ведь ты моя дочь, – смеется папа, и кивает на остывающий чай. – Пей.

      Оглядываю отца с затаенной болью в сердце: как же он постарел, а ведь ему всего сорок лет. Младше Тимура почти на десять лет, но выглядит намного старше.

      А все из-за меня. И мама из-за меня заболела так, что неделями с кровати не встает.

      – Пап, – снедаемая чувством вины гляжу на его подрагивающие пальцы, которыми он неуверенно держит ложку, – прекращай это. Я в безопасности, больше меня никто не тронет. Хватит… пожалуйста, хватит. Это невыносимо.

      – Вика-Вика, вот будут у тебя дети – поймешь.

      Если будут.

      Хотя, даже мне, бездетной, дыхание перехватывает, когда я представляю, что моего ребенка похитили также, как меня девять лет назад.

      Два долгих дня в комнате размером в восемь квадратных метров. До сих пор перед глазами желтые обои, ссохшиеся у белой двери, мерзко воняющий матрас, брошенный у батареи, и черная мужская куртка вместо одеяла.

      И окно, заклеенное малярным скотчем во множество слоев, который я отдирала. И когда справилась, увидела стену, и выла от отчаянья.

      … а затем меня освободили люди Тимура, с которым папа был дружен.

      – Может, и пойму, но… Боже мой, неужели все это из-за какого-то клочка земли на Урале? – повышаю голос, и отец прижимает палец к губам. – Прости, я потише буду. Пап, я там даже не была. Почему ты не продал ту землю? Мы бы и сами тогда копейки не считали, и не боялись бы собственной тени.

      – Детка, это невозможно, – разводит папа руками. – Тот клочок земли, как ты выразилась, золотая жила. И всем выгодно, что она у меня находится во владении – я ничего не добываю, и владею землей лишь по бумагам. Но если бы я выставил ее на торги…

      Началась бы война, да.

      И каждый бы хотел забрать землю себе. А пострадали бы мы.

      Итак-то, находились наглые и борзые – те, что похитили меня, требуя отдать им либо наши несуществующие богатства, либо землю.

      Землю, которую Тимур прибрал к рукам, обещая отцу защитить меня.

      Глава 3

      ВИКА

      – Сегодня