Даниловы тайны. Галина Ярось

подчиняться. Ближайшая животина уже приготовилась к прыжку, но вдруг в конце коридора появляется что-то черное, высокое и стремительно приближается к ним, будто летит. Твари начинают визжать. Этот звук будит Данилу.

      Оказывается, он заснул за столом, уткнувшись носом в краски и кисти. А у закрытой двери в сад стоит и возмущенно орет кот. Старый-старый, а голосище – хоть святых выноси. Данила так и не придумал ему имени. Зовет просто – Рыжий. Порезанная лапа уже зажила, и кот редко бывает дома: заходит только поесть, проверить Данилу и выспаться. Вот опять зацокал по камням садовой дорожки, когти наружу, не втягиваются уже.

      Данила вслед за Рыжим выходит на теплое, разогретое солнцем крыльцо, наблюдая как удаляются в глубину сада его пушистые рыжие шаровары и гордо поднятый хвост. Но кот вдруг замирает, припадает к земле, раздраженно метет хвостом по траве и через мгновение исчезает в зарослях лопухов.

      «Ага, Яшка идет. Сейчас будет просить чего-нибудь перекусить». – И Данила возвращается в дом ставить чайник.

      ***

      Рисунок, над которым он провозился всю ночь, был для Яшки – бывшего одноклассника. Они никогда не дружили в детстве. Яша Ногин – мажор, единственный сын городского прокурора, учился на тройки, все время торчал в компьютерных стрелялках, и ему – Даниле был совершенно не интересен. Поэтому, когда вчера тот вдруг появился на пороге, Данила от неожиданности даже чуть руку не порезал: лезвие ножа соскользнуло с деревянной заготовки – будущей статуэтки Рыжего.

      Яша пришел со странной просьбой: сделать цветной рисунок надгробной плиты своего умершего еще в шестнадцатом веке предка и тезки – Якова Михайловича Ногина. Протянул «техзадание» – вырванный листочек из тетрадки в клеточку, на котором было написано имя покойного, дата смерти по древнему славянскому летоисчислению и причина смерти: «Убиен бысть… от магистра Лигоньского». Бумажка была старая, на сгибах местами прорванная, текст размашисто написан чернилами. Даже брызги видны. Фраза из языка, на котором уже давно не говорят, обычная школьная тетрадка и перьевая ручка из прошлого века не сочетались друг с другом.

      Причем Яша просил нарисовать не любую надгробную плиту, а конкретную – керамиду. То есть керамическую плитку шестьдесят на сорок сантиметров, зеленого цвета, с традиционным оформлением: крестом, храмом, растительно-животным орнаментом и всем остальным по списку. Наподобие изразца для печи, только побольше. Такие в местах захоронений ставили в единственном месте на всей Руси – Псково-Печерском мужском монастыре. Керамидами закрывали узкие отверстия погребальных ниш, куда помещали гробы с покойными.

      – Ты что, родственника решил перезахоронить в святом месте?

      Яша вздохнул, удрученно развел полные белые руки, покраснел так, что веснушки на его лице стали незаметны, и промямлил:

      – Да не… он там и похоронен, в пещерах. Давно уже. Отцу обещал перед смертью найти могилу нашего пра… деда, поклониться, привести в порядок, если что…

      – Там же монахи за