Род человеческий. Солидарность с нечеловеческим народом. Тимоти Мортон

вещи были в соответствии со стандартной докантианской, аристотелевской онтологией? По крайней мере, безликим сгусткам не нужно ждать, пока решатель проецирует на них какой-нибудь фильм, чтобы понять, кто они и как им нужно себя вести.

      Чувствительный к культурным различиям, сильный корреляционист позволяет другим людям включать нелюде́й, но это значит также и то, что эти другие люди не слишком приемлемы для них. Эта динамика повлияла на левое мышление, потому что сильный корреляционизм закрепился в нем не только из-за очевидной гегелевской жилы в Марксе, но и из-за сильной корреляционистской преемственности «теории». Например, Фуко учился у Лакана, который был и хайдеггерианцем, и гегельянцем. Аргументы за включение расы и гендера наряду с классом были выдвинуты исходя из сильной корреляционистской платформы: раса и гендер являются культурно конструируемыми, поэтому переосмысление культуры – или реструктуризация культуры, зависящая от переформатирования экономической структуры или базиса, – требует реконфигурации расы и гендера. Рассуждения о вещах, не совпадающих с коррелирующими им явлениями, могут отдавать эссенциализмом. Корреляты, рассматриваемые как «природа», никогда не считаются частью микса, потому что они существуют только благодаря (человеческому) коррелятору. Эти корреляты включают и самих людей, которые считаются биологическими объектами или «видами», а также нелюде́й. Следовательно, первый шаг по включению нелюде́й в политическое, психическое и философское пространство должен состоять в полной деконструкции понятия «природа». Это звучит неожиданно только из-за антропоцентризма нашего мышления. Антитеоретическая мещанская экокритика и «клевые ребята», выступающие за теорию, – на самом деле аспекты одного и того же синдрома. Либо ничего не конструируемо социально, либо все, и в обоих случаях «социально» означает «людьми».

      Я предпочитаю быть в одной лодке с клевыми ребятами. Нельзя просто перенестись во времена философствования до Юма, когда, если бы вы были доктором Джонсоном, вам достаточно было пнуть камень, чтобы опровергнуть какой-либо аргумент, будто тем, кто считает, что вещи могут не просто наивно существовать, нужно только дать хороший подзатыльник. Проблема в том, что сдвиг ползунка коррелята вверх, когда Гегель сдвинул его на полную вниз, высмеивается как эссенциализм. Это может быть способом рационализации страха, что такой шаг на самом деле был бы не регрессивным, а просто не гегельянским, возвращая философствование не ко временам до Юма, а сразу после него, к Канту. Вместо того чтобы впадать в панику и пытаться заделать разрыв между человеком и миром, мы могли бы пойти другим путем и позволить этому разрыву существовать, что в конечном итоге означает, что нам нужно сорвать кантовский предохранитель и высвободить взрывной потенциал его идеи. В свою очередь, это приведет к тому, что мы снимем антропоцентрический копирайт на разрыв и позволим всему во вселенной иметь его, что подразумевает