Красавицы Бостона. Распутник. Л. Дж. Шэн

чтобы выяснить, о чем они говорили.

      – Вы с Лу поженитесь. Все уже решено. Даже кольцо подготовлено.

      Я звонко рассмеялся и пнул Герцогиню в правый бок, чтобы она налетела на кобылу Бенедикта и вывела ее из равновесия. Вот же чушь. Не прекращая смеяться, я заметил, что их улыбки исчезли. Братья больше не смотрели на меня с озорством.

      – Да ты надо мной подшучиваешь. – Моя улыбка сникла. Казалось, будто в горле полно песка.

      – Нет, – отрезал Байрон.

      – Спроси своего отца, – подначивал Бенедикт. – Наши семьи уже много лет назад приняли такое решение. Ты – старший сын маркиза Фицгровии. Луиза – дочь герцога Солсбери. Леди. Однажды ты и сам станешь маркизом, и наши родители хотят сохранить в роду королевскую кровь. Сберечь владения. Женитьба на простолюдинке ослабит родословную.

      Уайтхоллы оставались одной из последних семей в пэрстве, до которой окружающим было еще хоть какое-то дело. Моя прапрапрабабушка, Вильгельмина Уайтхолл, была дочерью короля.

      – Я ни на ком не хочу жениться, – процедил я сквозь зубы. Герцогиня начала набирать скорость, ступая в лес.

      – Да ясное дело. – Бенедикт скорчил неприглядную гримасу. – Тебе четырнадцать. Ты хочешь только играть в видеоигры и дрочить на плакаты Кристи Бринкли. И все же ты женишься на нашей сестре. У наших отцов слишком много общих дел, чтобы упускать такую возможность.

      – И не забывай про поместья, которые они оба получат в наследство, – подхватил Байрон, жестко пришпорив свою кобылу. – Скажу лишь: удачи с зачатием детей. Она похожа на «Чужого» Ридли Скотта.

      – Детей?.. – От рвотного позыва меня удерживало только нежелание спускать впустую превосходный бурбон, что плескался в желудке.

      – Лу говорит, что хочет пятерых, когда вырастет, – гоготал довольный собой Байрон. – Сдается мне, она не даст тебе покоя в постели, приятель.

      – А еще доведет до изнеможения, – Бенедикт злобно ухмыльнулся.

      – Только через мой труп.

      В горле встал ком, ладони вспотели. Я чувствовал себя объектом ужасного розыгрыша. Но, разумеется, не мог поговорить об этом с отцом. Не мог ему перечить. В особенности притом, что от попадания в кухонный подъемник меня всегда отделяло одно неверное слово.

      Я мог лишь стрелять в беззащитных животных и быть именно тем, кем он хотел меня видеть.

      Его маленькой, отлаженной машиной, готовой убивать, трахать или жениться по его приказу.

      Позже тем вечером мы с Байроном и Бенедиктом сидели в амбаре перед одной из мертвых лис. Вокруг витал запах смерти. Мой отец и Байрон-старший отнесли всех своих драгоценных мертвых лис таксидермисту, оставив одну в нашем распоряжении.

      – Сожгите ее, играйте с ней, оставьте крысам на съедение, мне все равно, – выплюнул отец, а потом повернулся к трупу спиной.

      Это была самка. Маленькая, истощенная и с тусклой шерстью.

      У нее родились детеныши. Я понял это по соскам, выступающим из-под шерсти на ее животе. Я подумал о них. О том, что они совсем одни,