Две мелодии сердца. Путеводитель влюблённого пессимиста. Дженнифер Хартманн

детские слова струятся во мне, как солнечный ручей, успокаивающий бурные волны, что пытаются утопить меня. Мои веки трепещут, когда я пытаюсь успокоиться, сосредоточиться на дыхании и не слететь с катушек. Сосредоточиться на нем, его руках, коже, дыхании, нежно касающемся моих губ.

      Волнение спадает, когда из уголка глаза выкатывается слеза. Кэл смахивает ее и целует меня вдоль линии роста волос. В эту секунду я хватаюсь за его запястья, чтобы не рухнуть на матрас от бессилия.

      Вот в чем дело.

      Я на взводе.

      Кто-то посчитал бы случившееся лишь небольшой проблемой, но для меня это настоящая катастрофа. Однажды, когда мне было двенадцать, со мной произошел один инцидент, связанный с месячными, – случилось это прямо в школьном автобусе. После этого подобные ситуации стали занимать едва ли не самое первое место в списке страшных вещей, которые могли произойти с Люси; наряду с иррациональным страхом, что арахисовое масло прилипнет к нёбу.

      Кэл проводит рукой по моему затылку, притягивая ближе, и шепчет на ухо:

      – Теперь ты в порядке?

      Я не уверена, однако от его слов мне становится хорошо, а от осторожного прикосновения – еще лучше, так что я киваю.

      – Мне жаль.

      – Перестань извиняться. Ты ведешь себя так, будто никогда раньше не сталкивалась с месячными, – говорит он, медленно отодвигаясь, чтобы внимательно посмотреть на меня. Его взгляд скользит по моему лицу, пытаясь понять причину моего странного поведения. – Скажи мне, что у тебя все хорошо.

      Я сглатываю, а затем слизываю слезинку с губ.

      – Я… думаю, у меня все хорошо. Я просто… мне нужно постирать твое постельное белье. И прибраться, – бормочу я все еще дрожащим голосом. – А потом вырыть на твоем заднем дворе двухметровую яму и похоронить себя в ней.

      Его губы кривятся в подобии улыбки, но он отстраняется и проводит рукой по подбородку, чтобы скрыть это.

      – Я помогу тебе, – бормочет он, поднимаясь с кровати.

      – Ладно. Можешь взять лопату.

      – Я помогу тебе прибраться, – уточняет Кэл, после чего встает с матраса и, повернувшись ко мне, слегка ухмыляется. Но он тут же прочищает горло и быстро стирает эту эмоцию с лица. – Ничего страшного, Люси. Иди, прими душ, пока я займусь стиркой.

      – Нет! Боже, нет, я обо всем позабочусь. – Меня снова охватывает паника, и я вскакиваю с кровати, лихорадочно натягивая на себя простыню и одеяла. – Иди… спрячься или что-нибудь в этом роде. Я справлюсь.

      – Люси.

      – Пожалуйста, уходи, это унизительно. – Я собираю простыни в гигантский комок, пока он не оказывается прижатым к моей груди.

      – Почему?

      Я поднимаю на него широко раскрытые и остекленевшие глаза, когда в голове всплывают воспоминания об унижении в школьном автобусе. Оно обрушивается на меня камнем ужаса и стресса, который мне довелось пережить. Я пристально гляжу на него, чувствуя, как постепенно отключаюсь.

      Кэл подходит ближе и щелкает пальцами перед моим лицом.

      – Моргни, Люси. У тебя такой вид, будто ты вот-вот потеряешь сознание.

      Выдыхая,