Парни из старшей школы. Меган Брэнди

то мой ответ: к сожалению, да.

      Блондин внимательно разглядывает меня.

      – Я спрашиваю совсем не об этом.

      – Знаешь, тогда тебе нужно научиться конкретнее выражать свои мысли, а не мямлить. Я ухожу.

      Я разворачиваюсь и выхожу из кухни, а он, на удивление, даже не пытается меня задержать.

      Я решаю тусоваться в одиночестве и наблюдать за всем со стороны, поэтому нахожу себе местечко в тени железного забора, протянувшегося вдоль левого края заднего двора.

      На улице прохладно, и либо в бассейне есть подогрев воды, либо люди, которые там купаются, уже напились в хлам и ничего не замечают.

      – Ты тут писаешь?

      Я резко поворачиваю голову влево и вижу еще одну девчонку из приюта, которая медленно движется в мою сторону.

      – Как я буду писать на газон, когда вокруг столько народа?

      – Ну и не такое бывает, – шутит она. – В душевой уже кто-то трахается, так что я легко приму то, что кто-то захочет пописать на траву.

      Рассмеявшись, я снова поворачиваюсь к тусовке, а девчонка опускается рядом со мной.

      – Дурацкое место, – бормочет она, стараясь казаться раздраженной, но в ее голосе отчетливо слышится зависть.

      Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, откуда она. Черт, да эти расставленные по всему двору уродские статуи, должно быть, стоят больше, чем все электроприборы из нашего трейлерного парка, вместе взятые!

      Я разворачиваюсь к девчонке.

      – Ты здесь раньше не бывала?

      – В этом конкретном доме – нет, но в остальных таких же – много раз. Видеть, как живут эти придурки, и знать, где тебе придется спать… меня тошнит при мысли об этом.

      Я фыркаю.

      – Расскажешь свою историю?

      – Мама ушла от нас, когда мне было два, а папа любил пиво больше собственного ребенка.

      Я киваю.

      – Значит, ты тоже любишь выпить?

      Девчонка возмущенно вскидывает голову, и ее голос звучит чуть громче:

      – Прошу прощения?!

      – Видишь, тебе самой не нравится, когда тебя судят по одежке. – Я поднимаю бровь. – Почему тогда ты осуждаешь этих людей только потому, что у них есть деньги, а у тебя нет? Не будь лицемеркой.

      – Ну ты и сучка! – Она бросает на меня сердитый взгляд, но на ее лице появляется улыбка.

      – Так говорят. – Я весело смеюсь. – И чаще всего так оно и есть.

      – Все мы такие, – отвечает она, и я киваю.

      – Я видела, как ты говорила с тем парнем в доме.

      Я поворачиваюсь к ней, и она неловко ерзает на месте.

      – Ты же в курсе, что парни Брейшо их ненавидят?

      – Нет, но он странно себя вел, словно знал, что я с другого конца города, да и Виктория разоралась на тему того, что мне нельзя говорить, что я там учусь. Мне сразу стало понятно, что они враждуют или типа того.

      – Враждуют, и еще как. Брейшо сойдут с ума от ярости, если узнают, что мы здесь были. Но зато этим парням вроде как все равно, что такие, как мы, – не входящие в круг избранных – тусуемся вместе с ними. По крайней мере, до тех пор, пока мы ведем себя тихо. Если честно, мне кажется, что тому парню даже нравится,