Вино из одуванчиков. Рэй Брэдбери

словно тайну Вселенной, которую следовало бережно познать, он спросил:

      – Лина? Что бы ты сказала, если бы я взялся за изобретение Машины счастья?

      – Что-то стряслось? – мгновенно отреагировала она.

* * *

      Дедушка шел домой с Дугласом и Томом. На полпути Чарли Вудмен, Джон Хафф и еще какие-то мальчишки промчались мимо, как метеорный рой. Их притяжение было так сильно, что они оторвали Дугласа от дедушки и Тома и увлекли его в сторону оврага.

      – Смотри не заблудись, сынок!

      – Нет… нет…

      Мальчишки нырнули во тьму.

      Том и дедушка прошли оставшуюся часть пути молча, разве что когда они оказались дома, Том сказал:

      – Ух ты, Машина счастья – вот это да!

      – Не очень-то обольщайся на сей счет, – посоветовал дедушка.

      Часы на здании суда пробили восемь.

      IX[9]

      Часы на здании суда пробили девять, становилось поздно, настоящая ночь опускалась на крохотную улочку маленького города в большом штате на огромном континенте планеты Земля, падающей в воронку космоса навстречу ничему или чему-то, и Том ощущал каждую милю этого грандиозного падения. Он сидел возле москитной сетки, всматриваясь в несущуюся на него черноту, которая выглядела вполне безобидно, словно неподвижно застыла. Только когда закроешь глаза и ляжешь, почувствуешь круговерть Вселенной под твоей кроватью, и уши зальет море черноты, которое подступило и разбивается о скалы, которых нет.

      Запахло дождем. У Тома за спиной мама занималась глажкой и брызгала водой из бутылки с пробкой на потрескивающую одежду.

      В соседнем квартале все еще работал магазин миссис Зингер.

      Наконец, незадолго до того, как магазину миссис Зингер пришла пора закрываться, мама смилостивилась и сказала Тому:

      – Сбегай, принеси пинту мороженого, да скажи ей, чтобы поплотнее утрамбовала.

      Он спросил, можно ли полить мороженое шоколадом, потому что не любил ванильное, и мама разрешила. Он сжал в кулачке деньги и побежал босиком в магазин по теплому вечернему цементу тротуара, под сенью яблонь и дубов. В городе царила такая тишина и отстраненность, что слышен был только стрекот сверчков в пространствах за теплыми иссиня-черными деревьями, подпиравшими звездное небо.

      Его голые пятки шлепали по мостовой. Он перебежал улицу и нашел миссис Зингер, неуклюже передвигавшуюся по магазину, напевая мелодии на идише.

      – Пинту мороженого и полить шоколадом? – спросила она. – Готово!

      Он наблюдал, как она неловко обращается с металлической крышкой ледника для мороженого, с мерной ложкой, битком набивая картонную коробку. Он протянул ей деньги, получил ледяную коробку и, обтирая ею лоб и щеки, хохоча, пошлепал босиком домой. У него за спиной выключились огни магазина, и только уличный фонарь мигал на углу, а весь город, казалось, готовился отходить ко сну.

      Открыв москитную сетку, он обнаружил маму по-прежнему за глажкой. Она выглядела разгоряченной и раздраженной, но все равно улыбалась.

      – Когда же папа

9

Рассказ Р. Брэдбери «Ночь» («The Night» «Weird Tales», July 1946).