Дети отцов. Сергей Макаров

при их беседе, но молча, он только поприветствовал Ласкарину.

      Виктор еще раз спросил, не вспомнила ли Ирина Федоровна тех вещей, которые упомянуты в иске.

      Она задумчиво сказала:

      – Да нет, не вспомнила. Когда дед жил последние годы, я молодая была, энергичная, училась, карьеру начинала. Я редко к нему ездила.

      Помолчав, она добавила:

      – Честно говоря, я вообще к нему не ездила. Папа переселил его поближе к себе, о нем заботились, я лишь иногда звонила ему, с праздниками поздравляла.

      Потом она еще сказала:

      – Давайте к вам муж мой приедет, Ватацис, поговорите с ним. Деда моего он не застал, но, может быть, про дядек моих что-то расскажет: он по работе с ними больше общался, чем я.

      И, помолчав несколько секунд, задумчиво проговорила:

      – Мне они всегда неинтересны были. Папа являлся центром моего мира.

      И добавила:

      – И даже сейчас он так и является центром моего мира.

      Иван Васильевич Ватацис позвонил Виктору уже на следующий день, и договорились о встрече в их адвокатском офисе. Виктору по телефонному разговору показалось, что Ватацис – человек спокойный, вплоть до флегматизма, и педантичный. Это проявилось в том, что он максимально детально согласовал место, дату и время встречи – до минуты. Если это действительно так, то они с женой прекрасно уравновешивают друг друга, как два полюса. Еще у Виктора сложилось впечатление, что его собеседник – из тех людей, которые принципиально никогда никуда не спешат, но при этом всегда везде успевают. Он говорил неспешно, но в его речи ощущалась полная уверенность в том, что он говорит, и точное знание того, зачем он это говорит.

      Иван Васильевич приехал в офис, они с Виктором познакомились и расположились в переговорной.

      Представление, создавшееся после телефонного разговора, оказалось верным: собеседник являлся спокойным, уравновешенным флегматиком, и внешность у него была такой же невозмутимой и в хорошем смысле неяркой, как и характер. Выше среднего роста, нормального для его возраста телосложения, очень пропорциональный – возникало впечатление, что это человек, стопроцентно соответствующий всем стандартам. Открытое лицо располагало собеседника к нему, но ровная доброжелательная улыбка выдавала безэмоциональность этой открытости, а значит – открытость являлась внешним щитом.

      Аккуратно зачесанные русые волосы дополняли впечатление равновесности собеседника.

      Он вполне мог бы стать сотрудником службы разведки, настолько его внешность представлялась незапоминающейся. Но – глаза: выражение глаз помешало бы ему быть успешным разведчиком (хотя с выражением глаз можно было бы поработать, но Иван Васильевич явно не считал это необходимым). Глаза умные, внимательные, живые, но – немного грустные.

      И взгляд его все же располагал к доброму доверию к нему.

      Несмотря на занимаемый пост генерального директора такой крупной корпорации, как «Никея», Ватацис отличался естественностью и