Для радости нужны двое. Вацлав Вацлавович Михальский

удрать восвояси. К осени сорок второго года наша истребительная авиация уже многому научилась, да и ряды ее значительно пополнились, так что разбойничать безнаказанно немецким бомбардировщикам удавалось не всегда, хотя и удавалось.

      После полудня наступила глубокая тишина. Госпитальный народ радовался тишине и тучам – с ними было спокойнее. А к вечеру неожиданно подул сильный верховой ветер, в тучах стали образовываться разрывы, а потом и прогалины голубовато-серого неба. Одна из таких прогалин, притом стремительно расширяющаяся, пришлась как раз над расположением госпиталя.

      Грищук, Саша, Адам и его подопечные братцы-хирурги стояли тесной кучкой, вяло переговариваясь о том о сем. Все у всех было собрано, уложено, водители прогревали моторы, изготавливаясь к маршу, а остальные просто нудили, переживая известные своей никчемной унылостью последние предотъездные минуты.

      – Фотки людям покажи, – попросил Адама Грищук, – покажи фотки!

      – Саша, фотографии у тебя? – спросил Адам.

      – Нет, у тебя в полевой сумке, – ответила Саша, – в дареной. – И она благодарно улыбнулась Константину Константиновичу.

      – Да-да, вот они, – расстегнув кожаную полевую сумку, сказал Адам, достал пачку фотографий и пустил их по кругу.

      – Ты глянь, как тучи растаскивает, – задрав голову к небу, сказал Грищук, – нехорошо! – И побежал к передней по ходу будущего движения автомашине. И всем было слышно, как он кричит, перекрывая шум двигателей, чтобы водители подавали вперед.

      Он кричал:

      – Рассредоточиться! Интервал пятьдесят метров. Рассредоточиться!

      Стоявшие близко друг к другу машины тронулись с места, поползли, растягиваясь по дороге.

      – Какая разница – рассредоточиться, не рассредоточиться! – задиристо бросил младший из хирургов, рыженький тезка Саши, который был всегда не согласен с каждым предыдущим оратором.

      – Не скажи, Александр, – не поддержал его хирург Илья, отличавшийся рассудительностью. – Правильно делает, наш Грищук порядок знает! А получились вы оба отлично, – добавил он, обращаясь к Адаму и Саше – стопка фотографий наконец дошла и до него, стоявшего последним в круге. – Как живые! Здорово!

      – А небо почти голубое, и как быстро тучи расходятся, хорошо! – сказал кто-то за спиной Саши.

      – Ничего хорошего! Чистое небо – жди бомбежки, – опять нашел причину возразить рыженький Александр.

      – А ты не каркай! – осадил его Адам. – Я пойду гуталин возьму, почищу сапоги на дорожку! – сказал он Саше.

      – Ну у тебя прямо пунктик! – засмеялась Саша. – Иди, начищай!

      – И пойду!

      – Товарищ главный хирург, возьмите, – протянул Адаму стопку фотографий Илья.

      – И пойду! – не отрывая от Саши сияющих эмалево-синих глаз, повторил со смехом Адам и, не глядя, взял протянутые ему фотографии из рук Ильи.

      – Иди, иди! – напутствовала его Сашенька и даже подмигнула на прощание. – Иди! – И повернулась