Мавзолей зимы. Юрий Дьяконов

знал. Но сейчас его манила бездна, название которой похоть. Он балансировал на краю и едва держался, чтобы не сорваться. Адрастос вожделел Фенеллу так, как вожделел только золото, и больше ждать не мог.

      Именно в тот вечер кусочки мозаики сложились воедино, будто невидимая рука расставила их по местам. В преступном сознании Адрастоса вырос план, каким бы спонтанным все ни выглядело. Оставалось шаг за шагом его воплотить. И ведь воплотил!

      – Поглядите на нее! Эти худосочные дойки и порося не прокормят. Не уж-то настоящий мужик для утех чего посолидней не найдет?

      Сказав это, Адрастос подошел к жене, бесцеремонно ухватил ее за пышную грудь и нагло посмотрел в глаза обескураженной Фенелле. Тут же, желая углубить нанесенную рану, притянул к себе недовольную супругу, сжав ее массивные ягодицы, которые смутили бы даже Рубенса. Пожалуй, и в этот момент еще можно было сгладить конфуз шутливыми комплиментами в адрес обеих дам, подчеркнуть достоинства каждой и свести все к вопросу предпочтений. Кому-то нравится малиновый шнапс, кто-то любит вишневый. И тот и другой скрасит холодную ноябрьскую ночь. Но нет! Оскорбление задумывалось так, чтобы вызвать максимально негативный эффект.

      – Рафаэль, зачем моришь голодом свою женщину? Каждый месяц грабишь меня на воде для скота и не можешь прокормить жену? Кожа да кости! С такой и ночью не согреешься.

      Вот теперь было поздно что-то менять. Такие слова да с такой интонацией все равно, что шаг в разверстую пропасть. Оставалось лететь навстречу гранитному кулаку. Поначалу Рафаэль отказывался принимать слова, приглушенные гулом общей беседы, но увидел, как блестящие слезы покатились по гладким щекам Фенеллы к уголкам ее дрожащих губ. Кровь кинулась в лицо Рафаэлю, он не смог промолчать.

      – Что на вас нашло, Адрастос? Алкоголь ударил в голову? Немедленно извинитесь и покиньте помещение, иначе я…

      – Иначе что? Я должен извиняться за то, что пью? Или за то, что говорю правду?

      Рафаэль ответил звонкой оплеухой и для пущей убедительности плеснул пивом в бородатое лицо Адрастоса. Присутствовавшие дамы охнули, в изумлении прикрыв ладонями рты, но воздержались от истерик, наблюдая лишь, как несколько мужчин встали между конфликтующими сторонами, пытаясь избежать потасовки. Однако среди джентльменов пойти на обострение конфликта означало бы нарушить протокол и потерять лицо, опуститься до уровня бранящихся крестьян, не слыхавших о чести и достоинстве. В нынешних обстоятельствах за словесным оскорблением последовал оправданный брутальный выпад. Все кончилось вызовом согласно дуэльному кодексу и в присутствии свидетелей. Формальности ради обменялись именами и оставили секундантов обсуждать детали.

      Многих удивило, как из сердитого волка Адрастос моментально превратился в сущую овцу. Без дальнейших церемоний он велел музыкантам играть, будто не случилось