Ошеломленный. Эми Доуз

это было ужасно. Твои уроки вообще не помогли.

      – Что случилось?

      Я притягиваю Фрею поближе и крепко обнимаю. Она шмыгает носом и смотрит на меня, утирая слезы.

      – У меня только что был худший поцелуй в жизни.

      Почему-то при мысли, что этот бариста ее поцеловал, у меня твердеет челюсть. Потом я вспоминаю, что Элли и Роан наверняка слышен наш разговор, так что я хватаю Фрею за руку и затаскиваю ее внутрь. Мы минуем гостиную и идем в мою спальню.

      – Присаживайся и расскажи в подробностях, что произошло, – указываю я на скомканное клетчатое одеяло на своей незаправленной кровати. Она садится с краю.

      – Свидание шло хорошо. Мы были в его сырной хижине где-то в глубине северного Лондона. Я думала, меня там кто-нибудь убьет.

      – Господи боже, – бормочу я себе под нос.

      – Все правда шло отлично. Я не стала надевать мое горячее платье для первого свидания, потому что оно не совсем подходило к ситуации, ну, ты понимаешь. В общем, мне было комфортно, и я даже выдавала полные предложения, и мы попробовали несколько сыров.

      Фрея нервно кладет руки на колени, выражение ее лица ясно дает понять, что дальше в рассказе будет что-то ужасное.

      – Ну, один из его пармезанов был очень сухой, и я выпила всего один бокал его домашнего вина, который на вкус почему-то напоминал кошачью мочу[13], так что мне очень хотелось пить. Пока мы разговаривали, я чувствовала, как у меня в уголках рта засыхает слюна. Вообще не сексуально. Ни разу.

      Она делает глубокий вдох и продолжает:

      – Я только собиралась отпроситься в уборную, чтобы напиться воды из-под крана, как у него хватило наглости меня поцеловать!

      Я провожу рукой по волосам и потираю шею.

      – Звучит не очень хорошо.

      – Ох, это было плохо. Очень, очень плохо. – Она прячет лицо в руки и еще сильнее размазывает косметику на лице. – Но я подумала: назвался груздем, полезай в кузов, верно ведь? Я ответила на поцелуй и попыталась запустить язык ему в рот, но не заметила, что у него были сжаты зубы. Он шарахнулся от меня и врезался в свой огромный стеллаж, где лежал драгоценный трехлетний чеддер, который он привез с бабушкиной фермы в Испании. Стеллаж упал, и сыр рассыпался по грязному полу. Это было ужасно. Хавьер упал на колени, и, кажется, я даже слышала, как он плакал.

      – Плакал? – спрашиваю я, не веря своим ушам.

      – Именно! – Фрея всплескивает руками. – Я так испугалась, что убралась оттуда к чертям! Запрыгнула в машину, доехала до ближайшего магазина, выпила два литра воды, и вот я здесь.

      – Боже, – выдыхаю я.

      – Я знаю. Это было ужасно, – жалобно говорит она, а потом поднимает на меня осуждающий взгляд. – Ты не научил меня целоваться, так что я виню во всем тебя.

      – Ты и не говорила, что не умеешь! – защищаюсь я. – Я думал, тебе просто разговаривать с парнями тяжело.

      – Ну, мужчин, с которыми я целовалась, можно сосчитать на пальцах одной руки, так что я совершенно без понятия, как это делается.

      Я тяжело вздыхаю и опускаюсь на кровать рядом с ней,

13

Героиня попробовала вино «Совиньон блан». Оно хорошо подходит к сыру и действительно некоторым людям напоминает кошачью мочу.