Наши предки. Александр Черевков

от стыда горят. Разве так можно поступать?

      – Ну, ладно, так, к слову сказала, без мыслей. – махнула рукой маманя. – У мужиков одно на уме.

      Мы все направились на веранду. Две толстушки, Прасковья и Ксения, понесли наши вещи в дом. Домашние люди засуетились. Стали в саду стол накрывать.

      Мальчишка принёс два кувшина. В одном кувшине было парное коровье молоко. В другом кувшине хлебный квас с приятным запахом поджаренного сухаря.

      – Вы, госпожа, что пить будите? – спросил меня, малец с кувшинами. – Свежий квас или молоко?

      – Пожалуй, налей кваску хлебного. – сказала, усаживаясь в большое плетёное кресло из веточек.

      Малец налил мне и Фёдору Лебедеву по кружке хлебного кваса. Мамане с папаней молока парного.

      Пригубила кружку и одним дыханием осушила её. Квас был настолько приятен, что прямо почувствовала, как в меня вливается нектар земли русской, наполненный ароматом природы.

      Мои кровяные сосуды заработали, как машина от живительной влаги, словно свежая кровь поступила в мои вены. Вся взбодрилась и раскраснелась щеками на виду у родителей Фёдора.

      – Вот молодец! – радостно, воскликнул папаня. – Вот, это настоящая русская баба. Одним залпом полную кружку кваса осушила. Не всякий мужик, так может осилить. Мария! Откуда ты родом такая ядрёная баба?

      – Из древнего рода терских казаков. – без всякой церемонии, ответила ему. – Может быть, слыхали о Выприцких, Линевых, Ивлевых? Огромная семья. Квас у нас в Старом хуторе, как воду пьют терские казаки.

      Папаня одобряюще кивнул головой и залпом допил свою кружку парного молока. Затем, все разбрелись по своим делам.

      Пришла Прасковья с ворохом разных новых платьев и рубах, которые приготовила мне.

      – Черти, как на тебя что-то подобрать? – ругнулась Прасковья. – Задница у тебя большая, а талию можно руками обхватить. Наверно, ты с самого детства корсетом утягивалась? Только волосы свои, зачем красила? С белыми волосами на тебя со стороны как-то непривычно смотреть.

      – Корсета никогда не видела. – с обидой в голосе, ответила. – Волосы у меня такие с самого рождения. От рождения альбиноска.

      – Ей богу, врёшь! – удивлённо, воскликнула Прасковья и потрогала мои волосы руками. – Возможно, волосы и вправду настоящие? Мы это сейчас узнаем. Тебе такую баньку устрою, что ты будешь, как новорождённая. Любая краска и грязь с тебя сразу слезут. Так что давай, красотка, пойдём в русскую баньку париться.

      Прасковья пошла в развалку за дом. Раскачивая, словно корова, своими огромными бёдрами. Последовала за ней, в сопровождении Ксении, которая несла в руках огромный берёзовый веник.

      Со стороны можно было подумать, что это бабы ни в баню меня провожали, а гнали, как молодую телку, на пастбище в поле. За домом, в отдалении, была хорошо срубленная банька, которая больше похожа на добротный рубленый дом в сибирской тайге. Дальше баньки конюшня с хозяйственным двором. Вокруг имения рос огромный сад.

      – Ну, раздевайся, молодка! –