Август на Острове магов. Владимир Саяпин

захотелось спрятаться. Хотя бы даже в этой неродной комнате в чужом доме. Которые теперь уже, может быть, никогда и не станут по-настоящему своими.

      Миг слабости проходит быстро. Быстрее, чем кто-нибудь успеет заметить, что Август намного сообразительнее, чем можно ожидать от ребёнка в одиннадцать лет. Мальчик не собирается убегать.

      Он нахмуривается и выходит обратно на кухню. Пусть детские брови и выглядят смешно, но такая серьёзность вынуждает заволноваться. Оба вздрагивают от неожиданности и несколько секунд молча смотрят на Августа.

      – И почему ты не в комнате? – наклоняется мужчина, вздрогнув.

      – Я знаю, что вы хотите забрать дом моих родителей, – серьёзным тоном произносит мальчик. – Но у вас ничего не получится! Я расскажу всё, что услышал, и вас посадят в тюрьму.

      Отчим с мачехой на миг пугаются. Даже посмеяться над такой отвагой не могут. Они бы и рады и даже пытаются, но смех не выходит. Оба только крякают, тычут пальцами, бьют ладонью по столу, но потом нахмуриваются и перестают кривляться.

      – Ах ты маленький, неблагодарный гадёныш, – кривится мужчина. – Думаешь, я стану это терпеть?!

      Он хватает Августа за шкирку и ведёт к дивану. Больно надавив на шею, отчим начинает лупить мальчика ремнём. И с каждым словом удары становятся больнее.

      – Мы взяли тебя в свой дом! Кормим! Моем за тобой и стираем! И ты ещё собрался мне указывать?!.. – он бьёт, не останавливаясь, не обращая внимания на плач и непроизвольные крики. – Ты ещё жизни не видел, болван!.. Ты будешь делать всё, что я тебе скажу! А иначе отправишься в приют к остальным сиротам!..

      Он ещё долго вымещает злость. И особенно больно бьёт, когда своими оскорблениями заставляет Августа вспоминать, что у него больше нет родителей.

      – Беспризорник!.. – выкрикивает мужчина, задыхаясь и с трудом удерживая во влажных ладонях ремень. – Неуч!.. Выродок!.. Ублюдок!..

      Наконец, запыхавшись, он сваливается на диван и хрипит от нехватки кислорода. Даже тихий плач Августа не слышно за тяжелыми вздохами. Отчим глотает воздух, схватившись за левый бок, и не может говорить.

      Остаётся только отползти в сторону. Потом, с трудом найдя силы, мальчик добирается до комнаты, забивается в угол и ещё очень долго не может пошевелиться от боли.

      На следующий день едва получается идти. Утром его не обнаруживают в комнате, потому что к этому времени хватает ума и смелости сбежать. Ясно, что это рискованно, но что ещё остаётся? Только надеяться, что в этот раз добрая соцработница сумеет помочь.

      Неужели бывают такие ужасные люди? Они с самого начала знали, что будут обращаться с пасынком, не как с родным, а как с бездомной собакой. Поэтому и забрали бумажку с номером телефона. Знали, что рано или поздно Август осмелится ей позвонить и всё расскажет. Значит, сами понимали, что жизнь с ними хуже, чем в приюте.

      Долго рассуждать об этом не приходится. К счастью, город не такой большой. Пусть он совершенно незнакомый, но что найти дорогу всё-таки получается. А затем, когда остаётся всего несколько шагов