Август на Острове магов. Владимир Саяпин

стирать вещи, начищать инвентарь. Поручений у кузнеца много. Хотя и сюрпризов тоже хватает.

      – Держи, – протягивает дядя Марк настоящий грифель. – Бумагу принесу, когда помою руки… этого же достаточно?

      И как кузнец это достал? Ведь ему самому явно без надобности.

      – Это же карандаш!

      – Да, правда, ранг у него невысокий, но другой пока сделать не могу.

      Август ловит каждое слово. Чувствует новое волшебное знание. Не хочется забыть.

      – Дядя Марк, а что за ранг?

      Кузнеца вопрос явно удивляет.

      – Даже этого не слыхал? Ладно… – присаживается он на пень. – У волшебных предметов есть два, хм… параметра. Ранг и качество. Ранг может быть низкий, средний и высокий. Его невооружённым глазом можно увидеть. А качество, кхм, говорят, что оно безграничное, но даже до ста никто не добирался, ни один маг в истории… Вот. Всё, у меня ещё работа.

      Дела не ждут. Хочется скорее начать рисовать, но сперва нужно исполнить все поручения.

      – Малец? – отвлекает Марк от дел. – Тебе нужно отойти подальше. Я призову высокоранговый пламень, а выдержать его жар не так уж просто.

      Приходится закончить и отправляться к дубу. Здесь, наконец, можно усесться на траву, разложить бумагу на пне и начать писать портрет.

      Приходится долго целиться острым кончиком грифеля, представлять линии. Лицо матери оживает в воображении. Нужно только суметь его перенести на лист.

      Как мгновения, нет оставшейся половины дня. И дядя Марк уже зовёт.

      Уже наступил вечер, Август всё-таки отвлекается. Солнце только зашло за горизонт и ещё виднеется. Черты и силуэты размывались постепенно, тени росли медленно. Увлечённый взгляд был слишком занят рисунком, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как освещение.

      На полпути к кузнице ударяет в голову запах, аж глаза закатываются. Сдерживаться удаётся лучше, но это пока всё ещё тяжело.

      – Что это?

      Язык с трудом проворачивается. Голодный взгляд выдаёт то, что магический аромат приготовленного тётей Июной блюда на действует не слабее, чем вчера.

      – Это твой ужин. Сам догадываешься, кого за него потом благодарить? Садись, ешь. Не мучайся.

      Август бросается вперёд, хватает мясо руками и вгрызается. Марк только теперь додумывается, что нужно было заранее отправить мальчишку помыть руки.

      Аппетит это нисколько не портит. На тарелке не остаётся ни крошки, ни капельки жира. Будто кто-то другой управляет телом. Он беззастенчиво вылизывает тарелку до блеска, а потом исчезает, оставив только память об этом пьянящем аромате волшебного блюда.

      Рисунок в это время оказывается в руках кузнеца. От смущения голова опускается.

      Ждать вердикт не приходится. Дядя Марк вздыхает и отдаёт рисунок. Казалось, что он не так плох… до сих пор. Пока не довелось посмотреть на него свежим взглядом.

      – Какая-то мазня, – бурчит мужчина.

      И спорить с ним невозможно. Если бы не кузнец, Август сам бы нашёл, как обозвать эти каракули.

      Очевидно, что легко такое не сделать. И от грубости мало удовольствия,